Лукс снова замедлил шаг. Его полосатая шкура подрагивала. Он вертел головой, его руки лежали на рукоятках мечей на поясе.
– Не вынимай оружия, пока я не скажу, – проговорил Развияр. Лукс воспользовался его словами, приняв их за приглашение к беседе:
– Ты хочешь их встретить?! Они убьют нас без разговоров!
– Сперва все-таки поговорят.
– Мне кажется, – Лукс перевел дыхание, – что за нами следят. Уже следят.
– Вот и отлично. Мы на верном пути. Вперед, Лукс.
И он снова сжал пятки.
Южный ветер шумел над деревьями и гнал облака, и нес отряд на крыламах. Три или все-таки четыре? Каждый попадает стрелой по бегущей цели. Одной стрелой. И стрелы навеки остаются в телах – знак того, что случилась казнь, а не расправа.
Он снова вспомнил поселок в развалинах древнего города. Будто воочию увидел старика, высоко над головой поднимающего радужную грамоту. Если бы Яску выдали, как преступницу, поселок был бы прощен; Развияр давно знал это. Осознание пришло к нему среди многих других, как блик на воде. Как пятнышко света на блестящих зеленых листьях.
Он поднял голову. Тучи наверху разорвались, вышло солнце, яркие лучи добрались до земли под кронами. Впереди было пространство, свободное от подлеска, поросшее сизой травой. И, когда Лукс ступил на эту траву, навстречу из зарослей плавно и вместе с тем внезапно вышли существа на двух ногах, с треугольными головами и треугольными копытами, с серо-зеленой чешуистой кожей. На спине у каждого лежало седло с высокими луками, в каждом седле сидел всадник, высокий и бледный, с копьем наперевес.
Развияр почувствовал, как всем телом вздрогнул Лукс. Натянул ремень на груди зверуина, приказывая остановиться, но Лукс и без того замер, как вкопанный.
Всадники на двуногих тварях остановились шеренгой. Их было, насколько мог судить Развияр, не меньше двух десятков. Он сидел, не шевелясь, выпрямив спину, с удивлением и страхом замечая в их лицах свои собственные черты.
Наперед вышла двуногая тварь, несущая в седле старика с седыми, бело-желтыми, заплетенными в косу волосами, с жидкой длинной бородой, разделенной на две части.
– Полукровка, – сказал старик, произнося слова странно, но вполне разборчиво. – Кто такой?
– Рэзви-арр, – отозвался Развияр, глядя в черные и острые глаза старика.
В глазах что-то изменилось. Расширились зрачки, едва заметные на фоне темной радужной оболочки.
– Как звали твою мать?
Мелькнул перед глазами беличий хвост. И пропал; не веря себе, чуть нахмурившись, Развияр выговорил:
– Рэзви-энна.
Всадники обменялись взглядами.
– Если ты врешь, – сказал старик, – твоя смерть будет очень длинной.