– Щенок, – сказал Шлоп с непонятным выражением. – Вот уж не знаю, за что властелин тебя приблизил, мясо ты базарное.
– За «мясо» горло перережу, – скучно пообещал Развияр. Шлоп встретился с ним взглядом – и нервно улыбнулся.
– Ладно… До библиотеки я тебя доведу, а обратно сам дорогу запоминай. Здесь, утром, на третий день, буду ждать тебя. Подожду до вечера, а потом…
– Вернетесь в замок без меня? – спросил Развияр.
Шлоп в раздражении отодвинул пустую тарелку.
Библиотека помещалась в порту, в одном квартале со складами древесины, спиртного, кож, продовольствия, тканей; Шлоп шагал по набережной горделиво и неспешно, как старый горожанин. Развияр шел следом, держа одну руку на эфесе, а другую на кошельке.
– Подай калеке!
Голос был нечеловеческий. Развияр, вздрогнув, повернул голову и увидел нищего с говорящей птицей на плече. Птица, равнодушная ко всему, повторяла заученные слова; крылья у нее был подрезаны, на ноге – цепочка. Нищий сидел, глядя вниз, почти такой же равнодушный, как птица, но Развияр его узнал: это был гребец с «Чешуи», еще недавно молодой и болтливый, а теперь морщинистый, серый лицом, с гниющей раной на лбу.
– Эй… Крючок?
Шлоп, обернувшись, заругался. Не обращая на него внимания, Развияр шагнул вперед, наклонился к сидящему; тот поднял глаза – и не узнал подростка-гребца, с которым когда-то сидел рядом на лавке.
– Крючок! – Развияр все больше пугался, глядя в его мутные глаза. – Это я, Развияр… гекса, помнишь?
Нищий молчал.
– Где Арви и Лу? Где «Чешуя»?
– Взял патруль, – сказал нищий с видимым усилием. – С поличным. Всех потопили. Мое счастье, что меня раньше донный дракон помял, – и, ссутулившись, он снова уставился на обрубки своих ног, торчащие из-под рогожки.
* * *
Вход в библиотеку напоминал ворота тюрьмы – столько же запоров, замков, железных цепей и заклепок. Развияр с сожалением отдал оба клинка Шлопу, взвалил на плечо сумку с письменными принадлежностями и запасом еды на три дня.
Его впустили. Двое охранников перерыли сумку, перенюхали колбасу и сыр, разломали краюшку хлеба, попробовали воду из баклажки. Потом повели его по новому узкому и темному коридору; у Развияра похолодело в животе. Неужели он всю жизнь будет мучиться, очутившись в тесных стенах?
В квадратной комнатушке, сухой и чисто выметенной, его встретил человек в черном одеянии до пят – высокий, смуглый, скуластый. Его продолговатый череп был выбрит, и над темной кожей едва-едва, короткой щетиной, поднималась золотая поросль.
У Развияра упало сердце. Библиотекарь был уроженцем Мирте, Золотым, и перед его лицом Развияр ощутил себя ничтожеством – как тогда на корабле, за миг до падения в воду.