Он повернулся и направился к дверям гаража. Это было нарушение инструкции но, в конце концов, кого контролировать? Джонс работает на базе уже восемь лет, считается лучшим водителем топливовоза, и именно он должен сегодня заполнить цистерну своего «Freightliner» экспериментальным горючим. Поэтому вокруг сегодняшней заправки такой ажиотаж. Но почему именно Бакст обязан выслушивать все, что мулат знает о тягачах? В конце концов, за это ему не доплачивают...
Дежурный механик скрылся в прохладном помещении, а Джонс, продолжая монотонно бубнить про преимущества американских тягачей перед азиатскими и европейскими, а своего – перед любыми другими, все еще возился со шлангом. И если бы Бакст не покинул свой пост, он бы обязательно спросил: «А что это ты делаешь?» И вряд ли бы лучший заправщик базы смог ему убедительно ответить.
Через десять минут водитель вызвал механика из прохладного офиса, и Бакст сноровисто опломбировал капот, все открывающиеся полости, включая вещевые ящики в кабине и даже ниппели громадных ребристых колес.
– Фотоаппарат? Диктофон? Мобильный телефон? – для проформы спросил Бакст, но Джонс только улыбнулся.
– Я же не новичок. К тому же меня еще десять раз обыщут...
– Ладно, выезжай. Удачи! – добродушно напутствовал Бакст.
Огромный «Freightliner», сдержанно рыча мощным двигателем, выехал за пределы автопарка и, проехав несколько километров по узкой асфальтовой дороге, оказался перед шлагбаумом, закрывающим въезд в топливный сектор. Часовые тщательно изучили документы, проверили все пломбы, тщательно обыскали водителя и досмотрели машину, даже, надев противогаз, заглянули в цистерну.
– Думаете, я прячу там русского шпиона? – улыбаясь, спросил Джонс.
– Скорей, африканского! – мрачно ответил рядовой Чоки, который был индейцем племени чероки и не любил чернокожих. – Проезжай!
На огороженной территории топливных складов стояла блестящая алюминиевая цистерна без опознавательных знаков, только на торце виднелась черная надпись: «И 413-2011».
– Принимай две тонны! – заглянув в накладную, распорядился немолодой диспетчер с седыми вислыми усами.
– Чего так мало? – удивился Джонс. – В М-60 меньше четырех не заливают!
– Ты кто – заправщик или генеральный конструктор? – спросил диспетчер, и Джонс перестал умничать.
Он выпустил серый, похожий на водяного удава, шланг и, когда молодой рабочий-мексиканец вставил его в цистерну, включил насос на минимальную мощность. Поэтому две тонны загружались минут пятнадцать, как обычно четыре. Но времени в запасе было достаточно.
Потом, оставляя за собой красноватое облако, «Freightliner» помчался по растресканной земле аризонской пустыни навстречу ослепительно сияющему солнцу. До полигона было тридцать миль по огороженной колючей проволокой территории базы. Других машин видно не было, только впереди медленно осаживалась взвихренная колесами мелкая пыль пустыни. Через сорок минут, миновав еще один шлагбаум и пройдя очередной контроль, «Freightliner» выехал к стартовому столу, на котором ждала своего часа выкрашенная в грязно-бурый цвет двенадцатиметровая М-60.