Он давно уже подозревал, что Шевалье работает не в полную силу, теснит с половинным напором, да и болезненных уколов что-то очень уж мало угодило по корпусу — если учитывать, с кем он сошёлся…
Щадил его Шевалье, чего уж там — да и он сам дрался без азарта, без упоения, даже вяловато. Оба работали самыми настоящими французскими дуэльными шпагами, помнившими ещё незадачливого императора Наполеона III (прошлогодний подарок Смолина на семидесятилетие), разве что кончики у них были старательно доведены до полной тупости. Но всё равно уколы получались чувствительные.
Шевалье вдруг проворно отпрыгнул на два шага, опустил шпагу остриём (вернее, тупиём) к полу. Смолин выжидательно остановился, держа клинок параллельно доскам пола из настоящего тика.
— Хватит, — сказал Шевалье, подбрасывая шпагу и перехватывая её за клинок под эфесом. — В тебе, Базиль, сегодня абсолютно не чувствуется куража, даже неудобно как-то наносить удар…
— Ваша правда, Шевалье, — сказал Смолин, проделывая со своей шпагой ту же манипуляцию. — Никакого настроения. А впрочем, я уже давненько сошёл с круга, какой из меня фехтовальщик…
— Не прибедняйся. Задатки у тебя когда-то были отличнейшие, да и теперь осталась хватка…
— Талант, конечно, не пропьёшь, а вот фисгармонию — запросто… — проворчал Смолин, оборачиваясь к зеркальной стене.
Ну, как и следовало ожидать, его белоснежный свитер (очередная французская придумка с кевларовой подкладкой, позволявшей избежать трагических случайностей даже с боевым клинком) был не менее чем в десяти местах покрыт алыми пятнами: при каждом ударе срабатывала какая-то хитрая электроника, и минут десять на ткани сохранялись пятна. Прогресс несказанный: какие-то датчики, плёночные микросхемы, в рознице не очень и дорого, не дороже обычных шмоток, так что Кот Учёный в Париже не особенно и потратился…
Ну а на самом Шевалье наличествовали всего-то навсего два алых пятнышка, да и то, будь это в реальной схватке, получились бы неопасные царапины, на какие истый дуэлянт не обращает внимания — а вот Смолин не менее полудюжины раз был убит…
Аккуратно поставив клинки в стойку из тёмного полированного дерева, они вышли в боковую комнатку, маленькую и уютную. На столе уже красовался чайник и всё сопутствующее — ученики постарались.
— Я, как обычно, в совершеннейшей абстиненции, — сказал Шевалье, стягивая через голову белый свитер. — Тебе, если хочешь, могу предложить…
— Нет, спасибо, — сказал Смолин. — Я за рулём.
Он озирал голого по пояс Шевалье с откровенной завистью: конечно, никак нельзя принять его, ежели закрыть физиономию маской, за молодого качка, но и семидесяти с лишним лет никто не даст по первому впечатлению: сухой, жилистый торс с хорошо развитой мускулатурой, без намёка на животик. У самого Смолина по этой части дело обстояло не удручающе, но всё же были поводы для некоторого уныния: что-то такое отвисало, и на боках, если постараться, складочку можно было ухватить двумя пальцами, не особенно и напрягаясь… И он в который раз попытался себя представить в семьдесят лет — и, как обычно, предпочёл не развивать эту тему. А ведь по достоверным слухам Шевалье ещё и амор крутит с девочкой из ролевых эльфов…