Когда-то человек понадеялся изменить мир к лучшему посредством разрушительного оружия — мир изменился. Правда, совсем не так, как хотелось бы человеку. Но он быстро забывает свои ошибки. Потому что самонадеянность постоянно толкает его к новым экспериментам. Такова уж наша природа — самые нелепые поступки мотивировать верой в лучшее, а не трезвым расчетом.
Путники продолжали тупо таращиться на судно. Конечно, в байки «Исхода» верилось с трудом, но каждый все равно в тайне надеялся на чудо. Теперь же злая реальность в очередной раз ткнула их носом в собственную самонадеянность.
— Ну что, брат, это что ли твой Ковчег? — Шаман покосился на сектанта.
Ишкарий медленно опустился на землю, сохраняя молчание. В глазах его стояло смятение и… Нет, разочарования там не было. Скорее непонимание, нежелание верить в происходящее. Вера сектанта оставалась такой же твердой и фанатичной, просто в глазах… В них сквозила усталость. Ишкарий тяжело вздохнул.
Глеб чувствовал себя немногим лучше сектанта. Когда надежда, в который раз поманив вкусным пряником, вдруг тает на глазах, смириться с очередным поражением тяжело. Особенно тяжело было теперь, когда мнимая цель находилась практически под носом. Протяни руку и… поймаешь пустоту. Видения чудесного города как-то сразу отдалились, уступив место унылому пейзажу пустынной полосы прибоя.
— Надо бы осмотреть… — Кондор подошел к проводнику.
— Вряд ли свет с корабля шел. — Таран сунул бойцу карту. — Смотри, тогда прямо на пути луча — Кронштадт. Нереально.
— Мы должны быть уверены. Надо осмотреть.
Было видно, что Кондор сомневается. Потери возрастали с каждым пройденным километром, и рисковать бойцами понапрасну не хотелось. Понаблюдав за мучениями сталкера, Таран принял решение:
— Я разведаю. Ждите здесь.
Не давая Кондору возможности возразить, Таран скинул рюкзак, оружие, разгрузочный жилет. Глянув на дозиметр, стянул противогаз, скинул защитный комбез, одежду. Глеб украдкой посматривал на наставника. Через всю спину сталкера тянулся уродливый шрам. На левой икре — следы челюстей неведомой твари. На предплечье целая впадина, стянутая зарубцевавшейся кожей — кусок мышцы был, видимо, вырван в одной из многочисленных стычек.
— Ты же не собираешься лезть в воду, сталкер? Лучше поищем, на чем добраться…
— Давненько я не купался. Лет двадцать, поди. — Таран покидал одежду в целлофановый пакет, прикрепив к поясу, и закинул за спину автомат. — Когда еще доведется…
— Профонит!
— Не успеет… — Прихватив нож, он вошел в воду.
— Псих… — пробурчал Кондор, снимая с плеча «Печенег».