«Уж не она ли их вождь?» — подумал Торак.
— Ты достиг границ Истинного Леса, — повторила она. — Дальше тебе не пройти.
«Истинного Леса»? Торак невольно разозлился. Да что творится в том Лесу, где он родился и вырос?
— Я пришел как друг, — сказал он. Он очень старался говорить дружелюбно, но, видно, не слишком в этом преуспел. — Меня зовут Торак. И в Сердце Леса у меня есть родичи по матери — в племени Дуба и в племени Благородного Оленя. А вы из какого племени?
Женщина выпрямилась и усмехнулась.
— Из племени Лесной Лошади, — сказала она презрительно. — И ты, конечно же, сразу бы это понял, если бы говорил правду.
— Но я говорю правду! — возмутился Торак.
— А ты докажи.
С пылающими щеками Торак подошел к своему ранцу и вытащил оттуда материн рожок с охрой, сделанный из выдолбленного кончика рога благородного оленя. Фин-Кединн, правда, велел никому этот рожок не показывать, но иного доказательства Торак придумать не смог.
— Вот. — И он протянул рожок женщине.
Та отскочила, словно он на нее замахнулся, и гневно сверкнула глазами.
— Немедленно положи его на землю! — крикнула она. — Мы никогда не прикасаемся к чужакам и их имуществу! А что, если ты злой дух или призрак?
— Извини, — торопливо сказал Торак. — Хорошо, я… я положу его здесь.
Он положил рожок на землю, и женщина-вождь наклонилась, чтобы как следует его рассмотреть. А Торак стоял и думал, что эти люди из лесного племени, похоже, имеют куда больше общего со своими тотемами, чем всего лишь полоски оленьего меха, вплетенные в косы.
— Да, это сделано в племени Благородного Оленя, — объявила женщина-вождь.
По толпе прошелестел возглас изумления.
Женщина, на шаг приблизившись к Тораку, уставилась ему прямо в лицо.
— В тебе, пожалуй, действительно есть что-то от обитателей Истинного Леса, несмотря на все то зло, которое ты сотворил здесь. Однако твоя племенная татуировка нам неизвестна. Дальше ты пройти не сможешь.
— Что? — рассердился Торак. — Но я должен!
— Он не может войти в Истинный Лес! — заявил один из окружавших его людей. — Вы только гляньте, как он обошелся с кабаном!
— И с ивой! — подхватил второй. — Посмотрите: она умирает в грязи, а он даже ничем не облегчил ее страданий!
— Разве можно облегчить страдания дерева? — с негодованием спросил Торак.
Семь пар ореховых глаз гневно сверкнули на лицах сквозь листвяную татуировку.
— Ты очень дурно поступил с нашими братом и сестрой, — сказала женщина-вождь. — Этого ты не можешь отрицать.
Торак быстро глянул на несчастную, измочаленную кабаньими клыками иву, на перепачканную землей кабанью тушу и сказал: