, которое женщина должна надеть на свою свадьбу. От такой любви нет сил вздохнуть. Когда магазин погружается в сон, я открываю секретную комнату моего существа и заглядываю внутрь. И не удивляюсь тому, что там нахожу. Я не дам ее, ожесточающую сердце асафетиду, моему Одинокому Американцу. Мало ли что угодно специям. Не дам - пока или никогда? Не знаю ответа. Но где-то глубоко внутри уже чувствую первые толчки - предвестия грядущего землетрясения. Богатые индийцы спускаются с горних высот, сияющих ярче, чем звезды, - так ярко, что можно забыть, что это всего лишь электрический свет. Их автомобили, словно глянцевые яблочки, гладкие, словно лебеди на озерке, - притормаживают у моего магазина. Когда машина останавливается, из нее выпрыгивает шофер в униформе, чтобы открыть и придержать дверцу с золотой ручкой, и нога в золотой сандалии опускается на землю. Мягкие, изогнутые, почти белые пальцы, подобные лепесткам розы, брезгливо кривятся от соприкосновения с улицей, сплошь покрытой скомканной бумагой, гнилой кожурой, собачьим дерьмом и использованными презервативами, выкинутыми из задних окон машин. Богатые индийцы редко разговаривают, как если бы слишком большое количество денег забило им глотку. В магазине, в который они зашли лишь потому, что друзья им сказали: «О, выбор в магазине просто огромный, ты должен зайти посмотреть хотя бы раз», они только указывают пальцем. А шофер срывается с места, чтобы это достать. Рис басмати, длиннозерная крупа, выдержанная в джутовой мешковине для придания ей сладковатого вкуса. Горчичное масло в роскошных стеклянных бутылях, несмотря на то, что рядом стоят экономичные банки. Шофер пошатывается под тяжестью пакетов. Но за этим следует еще и еще. Свежие лауки
[66], завезенные с Филиппин, и метхи сааг с изумрудными листьями, что я вырастила в коробке на дальнем подоконнике. Целый ящик шафрана - лоскутки огня, и примерно с фунт маленьких ракушкообразных фисташек - самого дорогого сорта - зеленых, как манговые почки. - Если подождете неделю, - говорю я, - они пойдут по более дешевой цене. Индиец-богач направляет на меня тяжелый взгляд своих почти бесцветных глаз. Они делают знак шоферу, и тот берет еще два фунта. Я подавляю улыбку. Богатенькие индийцы вытягивают шеи и высоко держат свои подбородки, ведь у них больше оснований, чем у всех других людей, считать себя высокими, красивыми, модно одетыми. И уж точно - богатыми. Они проносят свои телеса, словно мешок с деньгами, обратно за дверь, в свои глянцевые машины, оставляя после себя суховатое ощущение старых банкнот. Другие, впрочем, просто присылают вместо себя какого-нибудь слугу со списком, ибо быть богачом - очень беспокойная работа. Еще бы - игры в гольф; благотворительные обеды в апартаментах Корнелиан; покупка новой «Ламборджинии» или портсигаров, инкрустированных лазуритом. Хотя есть уже и такие, кто не вспоминает, что он индиец и ест теперь одну икру. Именно для них вечером я возжигаю тулси, базилик, растение скромности, смирения эго. Сладкий дым базилика мне хорошо знаком, ибо сколько раз Мудрейшая возжигала его, в том числе и для меня. Базилик, растение, посвященное Шри Раме, что утоляет жажду власти, обращает мысли внутрь себя, прочь от мирского. Ведь в душе даже богач - всего лишь человек. Я должна все время напоминать это самой себе. А. также то, что говорила нам Мудрейшая: - Не вам искать и выбирать, кого жалеть, чем менее человек вам приятен, тем более вы должны стараться помочь ему. Ах да, вот еще что. Когда я узнаю подробности жизни такого вот состоятельного человека, иногда мне остается лишь развести руками: «Нет, ну кто только мог подумать?» Вот, скажем, Анант Сони, который в конце рабочего дня, после бесчисленных корпоративных мероприятий, садится у постели своей матери растереть ее артритные руки. А жена доктора Лалчандани, что устремляет невидящий взор на спальни дома, спроектированного ее личным дизайнером, потому что где-то на другом конце города ее муж - в постели с другой женщиной. А Прамела Видж которая продает свои многомиллионные дома и посылает деньги своей сестре, живущей в покосившемся здании женского общежития-пансиона. А Раджеш, пустивший акции своей компании с молотка в тот же день, как его доктор выложил перед ним на стол результаты исследований тканей и объявил: «Рак». А прямо передо мной сейчас женщина в джинсах очень большого размера и туфлях от Gucci набирает пачками лепешки наан