Посветлев от воспоминаний, он взглянул на Грейс. Она улыбнулась ему как можно мягче, но печаль было не скрыть. Лицо Веспы вытянулось.
— Он все-таки выходит досрочно.
Грейс молчала.
— Завтра выпускают Уэйда Ларю. Не терпится им. Что скажешь?
— Он провел в тюрьме почти пятнадцать лет…
— Но ведь погибло тогда восемнадцать…
Меньше всего Грейс хотелось продолжать разговор. Семнадцать жертв для Веспы не значили ничего, убивался он по своему Райану. Из кухни снова донесся смех Макса, как ножом полоснув по воздуху в комнате. Внешне Веспа казался спокойным, только Грейс видела: что-то с ним происходит. Он еле сдерживал досаду и раздражение. Он промолчал, хотя и так было ясно, что он готов спросить: а если бы там оказались Макс или Эмма? Смогла бы Грейс смириться, что какому-то придурку что-то там померещилось и он открыл пальбу в воздух, ввергнув толпу в панику? Смогла бы она тогда простить и забыть?
— Ты помнишь Гордона Маккензи? — спросил Веспа.
Грейс кивнула. Маккензи, начальник охраны в «Бостон-Гарден», проявил настоящее мужество, сумев, несмотря на всеобщую свалку, отпереть два запасных выхода.
— Он умер несколько недель назад от опухоли мозга.
— Да, я читала.
Некрологи были во всех газетах.
— Ты веришь в жизнь после смерти, Грейс?
— Не знаю.
— Не увиливай, Грейс, я хочу знать, что ты об этом думаешь.
Веспа требовательно смотрел на нее. Грейс неловко двинулась на стуле.
— По телефону вы спросили, есть ли у Джека сестра…
— Сандра Ковал.
— Почему вы спрашивали?
— Через минуту скажу. Так что ты думаешь, Грейс? «Какие сны в том смертном сне приснятся, когда покров земного чувства снят?»[15]
Возражать было бесполезно — с Веспой что-то происходило. Ситуация была из ряда вон выходящая. Он спрашивал не как друг, не как почти отец и не из любопытства. В его голосе угадывался вызов, даже гнев. Уж не выпил ли он, подумала Грейс.
— Это цитата из Шекспира. Гамлет у него говорит, если я правильно помню, о неизвестности после смерти — «боязнь страны, откуда ни один не возвращался…».
Веспа нахмурился.
— Другими словами, никак не узнаешь.
— Примерно так.
— Хватите меня этой чуши, Грейс!
Она промолчала.
— Ты отлично знаешь: там ничего нет, я никогда больше не увижу Райана. Просто людям очень тяжело принимать подобные утраты. Слабые придумали невидимых богов, сады и воссоединения в раю. Некоторые, вроде тебя, не верят в эту чепуху, но и им непросто смириться, поэтому они болтают о непознаваемом. Но ты же знаешь, Грейс, знаешь, верно?
— Мне очень жаль, Карл.
— Чего тебе жаль?
— Что вам больно. Но, прошу, не надо о том, во что я верю.