Он поднялся со стула, уступив место очередному гостю, однако не стал возвращаться к Элизабет, а подошел к Нортхэму и отвел его в сторону.
Норт взглянул на приятеля с легкой усмешкой:
– Не знаю, как тебе это удалось, но ты умудрился восстановить против себя сразу двух женщин. Леди Пауэлл так рассвирепела, что…
– Бог с ней, есть дела поважнее.
Нортхэм тотчас стал серьезным, чего и добивался Саут.
– Что случилось?
– Она говорит, что тебе что-то угрожает.
– Кто говорит? Элизабет?
– Нет, мадам Фортуна.
Норт расслабился. Если бы предостережение поступило от Элизабет, он отнесся бы к нему с должным вниманием. А так… Он хмыкнул.
– Сомневаюсь, что стоит волноваться. Зловещие предсказания - это часть ее ремесла.
Саутертон не был в этом до конца уверен.
– Неужели ты забыл, что она предсказала гибель твоего отца и брата?
– Не забыл, но, если ты помнишь, ничего определенного она тогда не сказала. Это было скорее ощущение. Ты ведь знаешь, прошло много лет, прежде чем их не стало. - Нортхэм до сих пор помнил, как сильно повлияла на него та короткая встреча с мадам Фортуной. Неделями, даже месяцами он мог не думать о ее словах, но наступал момент, и страх перед потерей отца и брата с новой силой накатывал на него. Этот непрекращающийся ужас омрачил все его детство. Довольно долго он всерьез подумывал о том, чтобы найти ее и заставить отречься от своих слов, надеясь, что таким образом обретет душевный покой. - Она совершенно безобидна, - заверил он Саута. - А все ее трюки - не более чем развлечение для праздной публики.
– Но она знала, что у меня есть друг.
Норт приподнял бровь.
– Вот как? И что, она назвала тебе имя?
– Не вижу ничего смешного.
Нортхэм негромко рассмеялся. Сквозь узкую брешь в толпе зрителей он увидел леди Пауэлл, сидевшую на стуле перед гадалкой. Он не слышал, о чем шла речь, но, судя по смешкам гостей, они наслаждались смущением вдовушки и нисколько ей не сочувствовали. И это было тем более странно, что многие из них могли вскоре оказаться на ее месте.
– Брось, Саут. Не стоит относиться к ее словам слишком серьезно. Это ничего тебе не даст, кроме головной боли.
Саутертон немного помолчал.
– Она показала мне еще две карты, - тихо проговорил он. - «Любовников» и «дурачка». Что бы это значило?
– То, что ты сказал истекающей слюной публике. Что вы с леди Пауэлл не подходите друг другу. К счастью, мадам Фортуна вовремя вмешалась.
В других обстоятельствах Саутертон, возможно, посмеялся бы, но сейчас лишь сузил глаза.
– В том-то и дело, Норт! Роман с леди Пауэлл существует только у нее в голове, и мы никогда не были любовниками.