Норт, Саут, Ист, Уэст. Элизабет легко могла себе представить, как отчаянно маленькому Марчмену хотелось стать одним из них.
– Бедный мистер Марчмен.
– На вашем месте я не стал бы его жалеть. Со временем он дорастет до своего имени, как и каждый из нас.
Элизабет нахмурилась:
– Что вы имеете в виду?
– В Хэмбрик-Холле я не был Нортхэмом.
Она ожидала продолжения, но граф молчал, устремив взгляд на деревья, росшие на противоположном берегу ручья, за лугом. Элизабет взглянула на его профиль, словно высеченный смелыми ударами резца. В нем не было ничего, что служило бы признаком слабости. Решительно сжатый рот и твердая линия подбородка свидетельствовали о силе духа. Его нос с легкой горбинкой воинственно выдавался вперед. Только длинные темные ресницы, составлявшие резкий контраст с шапкой золотистых волос, наводили на мысль, что он не так уж неуязвим.
– Могу я спросить, много ли приглашений вы получили? - поинтересовалась она, прерывая затянувшееся молчание.
– Много? - Нортхэм изобразил ужас. - Мне показалось, что я попал под артиллерийский обстрел. Впрочем, вы брать было нетрудно. Я очень хотел попасть сюда.
Элизабет тепло улыбнулась:
– Баронесса будет счастлива, когда узнает об этом. Предпочесть ее прием всем остальным… Это и в самом деле высокая оценка. Не возражаете, если я передам ей ваши слова?
– Разумеется, но, думаю, лучше не говорить ей об истинной причине, которая привела меня сюда.
Улыбка Элизабет померкла, а затем и вовсе угасла.
– Что вы хотите этим сказать?
– Разве непонятно?
– Нет.
Он поднял брови, посмеиваясь над ее нетерпеливым тоном.
– Должно быть, я переоценил вашу проницательность либо проявил к вам недостаточное внимание.
– Я считаю себя весьма проницательной, милорд.
Он кивнул:
– Я тоже. Но тогда это означает, что мне не удалось ясно выразить свои намерения.
Элизабет вдруг захотелось оказаться как можно дальше от этого места. Видимо, эти чувства отразились на ее лице.
– Ну вот, кажется, я смутил вас, - улыбнулся Нортхэм.
– Нет, просто…
– О, прошу вас, не надо лукавить. Я же вижу, что мой очевидный интерес почему-то задел вас. Пожалуй, мне следует объясниться.
Элизабет не знала, куда девать глаза. Какой стыд, что он с такой легкостью читает ее мысли! Как будто она какая-то деревенская простушка. В двадцать шесть лет пора бы научиться управлять своими эмоциями, а уж тем более выражением лица. Она подавила желание отвернуться и смело взглянула ему в глаза. Жаль только, что не в силах избавиться от предательского румянца.
– Я не чувствую себя задетой, - заговорила она надменным тоном. - Просто в свои двадцать шесть лет я уже привыкла к мысли, что, как принято говорить, «прочно обосновалась на полке». Видите ли, сэр, меня считают «синим чулком» за мой интерес к чтению и наукам. И хотя общеизвестно, что за мной дают солидное приданое, ни для кого не секрет, что я предпочитаю сама распоряжаться своим состоянием. От вашего внимания также не ускользнуло, что я не слишком грациозна - проще говоря, калека. Может, я и неплохая собеседница, но совершенно не гожусь в спутницы жизни. И наконец, если всего вышесказанного недостаточно, чтобы отвадить потенциального жениха, мой отец, граф Роузмонт, отличается тяжелым характером, если не сказать больше. Я просто не в состоянии представить себе человека, который согласился бы иметь его в качестве тестя.