– Не измотаю, - упрямо отозвалась она.
– Ну, тогда протрешь ковер.
Этот довод тоже не остановил баронессу. Ее длинные, до локтей, перчатки висели на спинке кресла, украшенный пером тюрбан валялся в ногах постели. Она все еще была в вечернем платье.
– Может, ты хотя бы позволишь Фитц помочь тебе приготовиться ко сну?
– Я не смогу сейчас заснуть.
Харрисон повернулся к камину, где стояла Элизабет. Пожав плечами, он развел руками, и этот жест означал, что он исчерпал все свои возможности.
Элизабет набрала в грудь воздуха.
– Луиза, может, тебе…
Звук ее голоса сделал то, что не удалось Харрисону. Баронесса резко остановилась.
– Не желаю даже слушать тебя, Либби! Ты скверная, скверная девчонка! И отвечаешь за все, что произошло нынче вечером. Не представляю, о чем ты думала, когда взяла табакерку!
Элизабет молчала.
Она видела, что баронесса не ждет ответа. Ей необходимо было высказаться. Она слишком долго сдерживалась в галерее: сначала - чтобы прийти в себя от шока, когда Саутертон продемонстрировал ей табакерку, а потом - чтобы выразить сожаление, что игра закончилась таким странным образом. Зато сейчас лицо леди Баттенберн раскраснелось от гнева, и казалось, она вот-вот расплачется.
– Ну, Элизабет, - снова заговорила она, - ты понимаешь, какой позор навлекла на нас?
Элизабет взглянула на барона, поскольку он тоже оказался в числе униженных и оскорбленных. До сих пор Луиза, похоже, не собиралась ни с кем делиться своим статусом жертвы.
– Никто не винит тебя в том, что произошло, - тихо ответила Элизабет. - Я всего лишь достала из тайника за картиной Вермера то, что там лежало.
– Вот именно!
– Лорд Нортхэм все равно достал бы табакерку, не сделай этого я.
Баронесса топнула ногой, обутой в комнатную туфлю.
– Ты выводишь меня из терпения!
– Я пыталась защитить вас с Харрисоном, - пояснила Элизабет.
Барон, очнувшийся от своих размышлений, склонил голову набок.
– Вот как? - сухо спросил он, вперив в нее взгляд холодных голубых глаз. - Как мило. Право, Луиза, с ее стороны очень мило пытаться нас защитить.
– Это самое меньшее, что она могла сделать. Самое меньшее.
Барон медленно кивнул:
– Пожалуй.
Пальцы Элизабет сжались в кулаки.
– Вор оказал нам всем любезность, вернув табакерку. Почему бы тебе не взглянуть на это дело под таким углом?
– Потому что я не терплю вмешательства в мои планы!
– Не исключено, что он вернет также и часы с брелоком.
– Да уж, пусть лучше вернет, - угрожающе произнесла баронесса.
Харрисон небрежно махнул рукой:
– Не тревожься о таких пустяках, дорогая. Тоже мне ценность!
Баронесса снова принялась расхаживать по комнате, шурша шелковым платьем.