– Ты думаешь?..
– Ну, выгнать он меня не выгонит – так зато, может, расскажет что-нибудь интересное. Стасик обычно знает больше других – не забыл?
Мы вышли на проспект. Я остановился, повернул голову и с презрением посмотрел на белое – опять! – пятиэтажное здание страховой компании. Эту компанию нам навязали банкиры, у которых мы кредитовались на предмет создания корпорации, и отказаться мы по условиям соглашения не могли. Будь оно все проклято! Столько надежд, столько трудов – и все теперь пошло прахом: больше нет у нас ровным счетом ничего, кроме громадных долгов, расплачиваться по которым придется, пожалуй, до самого гроба. Есть кое-как отремонтированный «Гермес», да плюс отчаяние, поджидающее за ближайшим поворотом…
Перси поднял руку, и рядом с нами затормозил старый рыдван, украшенный шашечками на передних дверях.
– Симонвилль, – сказал Перси водителю, седому индусу с длинными тонкими косичками, в которые были заплетены десятки ярких стеклянных бусин.
Водила согласно кивнул, и мы погрузились в отделанный дешевым красным велюром салон. Увидев аж три фигурки бога Ганеши, подвешенные, на манер бахромы, под лобовым стеклом, я горько усмехнулся. Живет человек!.. нам бы так.
До обеда было еще далеко, так что пробок в Кэттитауне не было, и уже через десять минут такси остановилось возле неприметного серого здания в припортовом Симонвилле. Перси сунул водителю купюру, выбрался на воздух и потянулся. Пока мы ехали, ветер разогнал тучи, и теперь над огромным мегаполисом сияло веселое теплое солнце – всюду, куда ни поверни голову, ровно светилось ослепительное голубое небо без единого облачка.
– А кажись, дело к добру? – улыбнулся Персиваль, когда я вылез из машины.
– Черт его знает, – солнышко обрадовало и меня, но думать об этом я не хотел. – Пойдем, пожалуй.
Пулярскому мы позвонили еще на выходе из банка, поэтому здоровенный лысый охранник, дежуривший на входе в офис, встретил нас дружелюбным кивком:
– Шеф уже ждет вас, ребята.
Мы поднялись по старой серой лестнице на второй этаж, повернули направо, и я крутнул ручку пухлой, обтянутой черным дермантином двери.
Стасик Пулярский стоял на обвитом виноградом балконе, который выходил в тесный двор, уставленный различным автохламом, и говорил по телефону. Увидев нас, он замахал рукой, приглашая садиться. Мы с Перси послушно погрузились в старинные кожаные кресла – Стас тем временем закончил беседу и вернулся в свой кабинет.
– Знаю про ваши беды, – сообщил он, по очереди протягивая нам руку, – уже все только про вас и говорят. И страховщики через жопу, да? Та я знал заранее… Коньячку, может?