Его рука медленно опустилась.
- О чем ты думаешь, Мерседес?
- Не понимаю, что вы имеете в виду?
"Вполне возможно, что и не понимает", - подумал он.
- Да, - сказал он в конце концов. - Ты нужна мне сегодня вечером.
Мерседес уже ждала его, когда он поднялся к себе из библиотеки. Ночь была прохладная, и она разожгла в камине небольшой огонь. Она сидела, свернувшись, в большом кресле лицом к огню, наслаждаясь теплом. Ее волосы были сегодня свободно подвязаны черной лентой, лиф ее белого батистового платья был отделан кружевом.
Когда он вошел в комату, она хотела подняться, но он рукой показал, чтобы она сидела. Пальцы босых ног выглядывали из-под подола ее платья. Он посмотрел, как она прикрыла их, расстегнул пиджак и, сбросив его движением плеч, перекинул через руку. Его белая рубашка ярко выделялась на фоне темно-серого жилета.
- Ты давно ждешь меня? - спросил он.
- Нет, думаю, что недолго.
Несколько минут или часов - все равно, для нее это целая вечность! Она следила за ним, как он прошел по ковру неслышным шагом и положил пиджак на кресло напротив нее.
Колин вынул из манжет золотые запонки и положил их в стоявшую на столе коробочку синего веджвудского фарфора. Закатав рукава, он взял кочергу из чугунной под-ставки у камина. И вдруг заметил, что Мерседес вздрогнула. Он посмотрел на кочергу, потом снова на девушку.
И тут его осенило.
- Бог мой! - тихо, как бы про себя произнес он. - Он бил тебя кочергой?!
Стыдясь, Мерседес опустила голову и молча уставилась на руки, сложенные на коленях.
Колин не стал бередить ее рану. Он набросился на поленья в камине, так что угли с треском разлетались в стороны, а искры взметнулись до самого дымохода. Несколько утолив свой гнев, он поставил кочергу на место и встал, опершись рукой о каминную плиту.
- Посмотри на меня, Мерседес.
Она медленно подняла на него глаза.
- Можешь ты представить себе, что я буду тебя бить?
Она отрицательно покачала головой.
- Или стегать тебя хлыстом?
Она непроизвольно вскинула руку и потрогала шрам на шее.
- Нет, - тихо проговорила она. - Я не думаю, что вы будете так делать.
Колин засомневался, можно ли верить ее словам: она буквально вдавилась в кресло в тот момент, как он поднял кочергу.
- Я говорю серьезно, - сказал он. - Я никогда не буду тебя бить.
В голове Мерседес эта фраза прозвучала по-другому:
"Я никогда не буду бить тебя так, как он". На ее взгляд, в таком виде это утверждение больше соответствовало действительности. Некоторые его слова причиняли ей такую боль, будто он полосовал ее кожу.