Колин пристально посмотрел на нее и был вполне удовлетворен ее молчанием. Он нетерпеливо откинул волосы со лба.
- А теперь в постель, Мерседес, - спокойно сказал он. И когда она недоуменно посмотрела на него, смущенная таким приказом, до него дошло, что она не правильно его поняла. - В мою постель!
Не сомневаясь в ее согласии, Колин поднял свой пиджак и исчез в гардеробной. Он специально не торопился с переодеванием и туалетом, чтобы дать ей время заснуть. Он и представить себе не мог, что ожидание было для нее мукой. Мерседес казалось, что она превратилась в единый нерв, имеющий окончание во времени - момент, когда он придет к ней.
Колин сразу почувствовал ее напряжение, как только лег рядом. Ее неровное дыхание не допускало и мысли, что она спит. Опершись на локоть, он взял ее за плечи и мягко повернул на спину. Свет от камина был за его спиной, и лицо ее оставалось в тени. Но даже и так он чувствовал страх и напряжение в ее серых глазах. Он поднял с подушки прядь ее темно-шоколадных волос. Напряжение в ее хрупкой фигуре было так велико, что она почти дрожала. Колин наклонился и мягко поцеловал ее губы.
- Я только хотел, чтобы ты спала рядом в моей постели, - тихо сказал он. - Я не буду тебя трогать.
Мерседес боялась потерять бдительность. Она осторожно изучала его, устремив глаза на его лицо, пытаясь обнаружить ложь.
- Мне не нужно было брать тебя второй раз прошлой ночью. - Он почувствовал на себе ее быстрый неопределенный взгляд, но, не дав ей заговорить, продолжил:
- Сегодня днем, когда ты взяла под руку миссис Фредрик, я понял, что ей было гораздо легче идти, чем тебе.
Мерседес резко отвернулась от него и прижала кулак ко рту, чтобы не заплакать в голос. На глазах у нее выступили слезы, плечи ходили ходуном. Она почувствовала его руку на своей и резко отодвинулась. Ее облегчение оттого, что он не настаивает на близости, было так велико, что по всему ее телу прокатилась волна дрожи.
Ни за что на свете она не призналась бы ему, что сдавленные рыдания, потрясающие ее тело, были на самом деле хохотом.
И лишь позже, услышав его мерное, ровное дыхание, она отважилась повернуться к нему лицом. Ему явно был бы неприятен ее смех, даже если бы он и понял его. Мерседес подняла руку и слегка прикоснулась к его виску. Почти белые волосы были мягкими, как лен, а под кончиками ее пальцев бился его живой пульс.
Она понимала, что нельзя на него сердиться за то, что он не понял ее состояние. Ведь он оценивал ее как мужчина. Странно, но это вызвало в ней нежные чувства. Он пока-зался ей в тот момент очень добрым, виноватым и нереши-тельным, но не без некоторой мужской самонадеянности. Кажется, он вообразил себе, что только он и мог быть причиной ее некоторого недомогания. И уж конечно, ему бы не понравилось, если бы она дала ему понять, что причиной ее странной походки были стертые ноги, а совсем не его подвиги прошлой ночью.