Ваня не успел развить мысль — девушка высокомерно вздернула подбородок и представилась:
— Я — дева-воительница Марья! Степняки, коих я несметно побила, меня Моревной прозвали. А из степей в путешествие по свету отправилась. У амазонок я была известна, как Ипполита. А ещё, как Зена — королева воинов. У северян, где мужики в таких же рогатых шлемах ходят, — тут девушка показала на Конана, — я известна, как Брюнхильда. У меня ещё множество имён: Брадаманта, Аталанта, Фатима… Поэтому, кто ещё раз обзовётся бабой Ягой — голову с плеч снесу!
Речь девушки произвела впечатление. Филька, раскрыв рот, благоговейно внимал её короткому рассказу. Грыст, напротив, явно не уловив ни одного слова, разглядывал соблазнительные девичьи формы. Ваня, нахмурившись, пытался разобраться во множестве незнакомых имён и названий. Конан, как человек бывалый и немало путешествовавший, удивлённо вскинул брови.
— Брюнхильда? Уж не та ли, что поклялась замуж выйти только за того, кто её одолеет?
— Она самая!
— Это как же тебя Людвиг победил? — изумился киммериец. — Я помню рассказ, как Брюнхильда вышибла дух из Кривого Харальда за то, что он ей что-то сломал! Что именно, правда, не помню. А Харальд был раза в три помощнее нашего Людвига!
— Ноготь он мне тогда сломал, — небрежно сказала девушка. — А я маникюр до этого два часа делала.
— Мани… — Ваня не смог повторить тарабарское слово. — К бою готовилась, что ли?
— Можно сказать и так!
— И всё равно не понимаю, как тебя Людвиг одолел, — продолжал допытываться Конан.
— Как, как, — проворчала девушка. — Нечестным способом. Я из избы на шум вышла, гляжу мечется по поляне всадник, орёт, дубасит себя почём зря. Разбойнички мои глаза вытаращили, заорали "демоны" и по кустам. Только я собралась заняться всадником, как его конь из седла выкинул. Рыцарь прямо в меня прилетел — мы в обнимку с ним в избу обратно и ввалились.
— Все равно не понимаю. Разве это может считаться поражением? — Конан пожал плечами. — В меня тоже немало простых смертных влетало, но ни один из них не может сказать, что одолел киммерийского воина!
— Ну, он не то чтобы одолел… — Марья замялась, — он при этом ещё и поцеловал меня случайно. Да, вы, наверное, слышали — гром грянул, когда заклятье с меня спало.
— Заклятье? — Иван насторожился. — Значит, ты всё-таки не просто воительница, а ещё и колдунья?
— Не, — Марья помотала головой, — это заклятье на меня Кощей наложил. Сказал, мол, только когда меня поцелуют, тогда оно и спадёт.
— А что за заклятье?
Марья покраснела и превентивно-угрожающе нахмурилась.