Внутри помещения сидеть совершенно не хотелось. Все вышли на воздух, отдыхали, ждали ужин, курили молча. Насидимся еще в блоке, нанюхаемся. Внутри стоял устойчивый тяжелый запах мужского пота, грязной одежды, ружейной смазки, копоти, сапожного крема. От этих ароматов ощутимо наваливалось чувство усталости, едва стоило переступить зев входа.
На двух полных баках-ранцах с водой – опять же знак вежливости улетевшего караула – мы могли худо-бедно продержаться суток пять, а то и больше, если экономно расходовать ее, только пить и готовить пищу.
Только не собирался я бережливо относиться к воде. Прежде всего гигиена. Обязательное умывание, ополаскивание тела, бритье и мытье рук перед едой, а на ночь еще и ног. Это было беспрекословным правилом, введенным Кулаковым. Зато и грибок, и желтуха обходили нашу роту стороной.
Наш комроты всегда придерживался принципа, что военный человек должен соответствовать уставу во всем хотя бы внешне. Конечно, в горах, на выходе весьма проблематично следить за чистотой обмундирования, подворотничка или обуви. Но вот умыть рожу, почистить зубы по возможности нужно. Можешь побриться – честь тебе и хвала.
Прошлой зимой на высокогорье, когда все промерзли за ночь до состояния сосулек, меня поразил капитан. Он сидел на валуне у замерзшей речушки, пробивал полынью лопаткой. Затем щедро намылил помазок о брусочек мыла, нанес пену на щеки, окунул в ледяную воду станок и спокойно стал сбривать суточную щетину с лица. Потом умылся из реки, вытерся полотенцем и весело закурил. Так все это выглядело смачно и вкусно, что я тоже принялся за дело. Нехотя, с большим трудом волоски помазка напитывались мылом, так же нехотя пена размазывалась по щекам, лезвие станка с хрустом срезало щетину. Еще туда-сюда на щеках, а вот на подбородке и под носом дело шло хуже. Изрезался я тогда капитально, кровища текла из порезов, как из кабана под ножом. Благо хоть морозец был небольшой, быстро свернулась кровушка, остановилась. Эх, тогда бы одеколончика хоть чуток, хоть самого поганенького, лишь бы обжечь им кожу, она бы сразу и успокоилась. Да откуда его взять? Ничего, обошелся ледяной водой, ничуть не хуже какого-нибудь «Шипра» жегануло лицо. Зуд прошел моментально. И ведь правда, жизнь показалась значительно лучше! Привык я к этим процедурам быстро. Даже сейчас, спустя многие годы, запросто могу побриться с холодной водой или вообще насухую. Ерунда, плевое дело!
* * *
Ужинали поздно, не спеша. Узбек давно сварил импровизированный плов, попросил подождать, пока блюдо настоится. Ну и ладно. Побольше аппетита появится, хотя, честно говоря, жрать уже хотелось сильно. Солнце чуть виднелось над скальной грядой напротив блокпоста. Вот откуда-то с нее по блоку и стреляет снайпер. Только и у нас пост прикрыт витыми каменными хребтами. Природа постаралась, а военные архитекторы уже приспособили конструкцию убежища под местный рельеф. До полной темноты еще минут сорок есть. Наконец-то Шохрат решил, что пора и за кашу приниматься, и разложил каждому в котелки вкусно пахнущее варево. Все принялись стучать ложками, нахваливая повара. Только Сопля сел в сторонке, все еще обиженный за мою расправу, тыкался носом в свой котелок, кривился, жевал рис с тушенкой словно промокашку, что-то сплевывал, снимал с языка грязными пальцами налипшие кусочки приправ: