Омоновцы остановили автобус, но разговаривать с ними вышел опять только Шерстобитов, снова показал какие-то бумаги, и здесь все прошло гладко, даже быстрее, чем у российских пограничников. Должно быть, осетинский пост был предупрежден заранее.
– Максим Васильевич, – сказал Шерстобитов, вернувшись в автобус, который сразу же тронулся. – Попросите группу быть в боевой готовности. ОМОН предупредил, что неподалеку от дороги местные жители видели странных вооруженных людей. Подозревают, что это грузинские диверсанты. Они тут время от времени появляются. Больше для того, чтобы пограбить, чем повоевать, но следует соблюдать осторожность.
– Понял, – подполковник Сакратов включил микрофон «подснежника» и провел короткий инструктаж. – Проснулись? Дорога опасна, рядом гуляют диверсанты. Быть настороже!..
Этого хватило, чтобы военные разведчики, не меняя поз, в которых устроились, переложили под руку пистолеты-пулеметы, а сам командир включил питание у полученного только накануне французского бинокля с тепловизором и попробовал посмотреть сквозь стекло. Стекло, конечно, мешало, тем не менее тепловизор работал даже в этой ситуации. Глядя на командира, старший лейтенант Веретенников подключил к своему ночному прицелу питание, но чехол с самого прицела пока не снял. Так и ехали, внутренне готовые к любой неожиданности. Но все обошлось благополучно. А скоро въехали в Джаву, где автобус снова остановили для проверки. Но здесь на посту их уже встречали, и теперь в салон вошел новый пассажир в камуфлированной одежде без погон и в бронежилете. За плечом у него был «калаш». Подполковник Шерстобитов, видимо, был хорошо знаком с новым пассажиром, он приветствовал его легкими объятиями.
– Это Саукыдзэ, капитан осетинских сил самообороны, – представил Шерстобитов нового пассажира спецназовцам. – Он будет нам по мере сил помогать.
– Грузин? – с удивлением спросил капитан Агарев.
– Почему грузин? – спросил в ответ осетинский капитан.
– Фамилия вроде бы грузинская.
– Это не фамилия, это имя, – объяснил Саукыдзэ. – Древнее осетинское имя. Переводится, как «черная собака». А фамилия моя Гергиев. Если трудно запомнить имя, можно звать по фамилии. Можно вообще звать черным, я не обижусь, но собакой лучше не называть, – и капитан белозубо улыбнулся. Водитель выключил свет, и машина поехала дальше. Миновали Джаву, а затем свернули на проселочную дорогу, уходящую в лесистые холмы, которые на Северном Кавказе, в той же Чечне и в Ингушетии зовут горами. Прилично пропетляв, дорога вывела автобус к трем тесно стоящим друг с другом зданиям, окруженным невысоким забором.