– Буду очень признателен. И еще. Раз уж принимаете такое участие, может, узнаете что-нибудь из ее биографии?
– Уже постарались. Знал, что спросите, хоть не понимаю зачем.
– Это поможет внести ясность в расследование. С ее смертью никак не связано, – уверенно соврал Родион. Все-таки защищал красу и гордость российского бильярда.
– Ну, разве ясность. – Кажется, Обух усмехнулся, в темноте не разобрать отчетливо. – Марфуша и вправду была шкицой. С малолетства жила и воспитывалась в веселом доме.
– У Ардашевой? – перебил Ванзаров.
– Так знали?
Очень хотелось Родиону прихвастнуть, что сыграл ва-банк. То есть логика допускала такую вероятность, но крайне малую. И вот – удача.
– Эти сведения у нас имеются.
– Тогда остальное знаете.
– Более – ничего.
– Верю. Такого узнать не могли: Марфуша умом тронулась, когда рожала ребенка. Тяжело рожала, не в больнице, у старой повитухи, болью изошла, вот разум и не выдержал.
– Это происходило примерно шестнадцать лет назад?
– Значительно раньше. Лет тридцать тому, если не больше. Повитуха та давно померла. Про это не помнил никто, случайно у старика-швейцара выведали. У него в голове все путается, может, наврал. Да и слепой уже.
– А что случилось с ребенком?
– Умер. – Обух вздохнул, но не перекрестился. – Этого горя Марфуша не вынесла.
– Сколько же ей было тогда?
– Говорю же: шкица. Значит, рожала лет в пятнадцать. Если не раньше.
– Может быть, знаете ее фамилию?
– В нашем мире, господин Ванзаров, фамилия ни к чему. Но вот услугу, в оплату сведений, запрошу. Не возражаете? Благодарю. Так вот: как узнаете, кто повинен в смерти Марфуши, дайте знать. А мы уж справедливость восстановим. Тихо и аккуратно. Словно несчастный случай.
Поклонившись, Сенька пропал в ночи.
А Родион остался наедине со своей логикой. И хоть верил в ее непобедимую силу, рядом с Обухом она впервые показалась хиловатой. Что и говорить: логикой обуха не перешибешь.