Афанасий деловито кивнул, словно прокрутил в голове магнитную пленку (подумаешь, про нее еще никто не знал, а в голове филера она была, не приставайте), нашел нужное место и доложил:
– Говорят о вчерашнем происшествии. Тема разговора обоим понятна, вспоминают детали и смеются. Фразы связать трудно. Якобы смысл такой: не надо ставить, если сары нет. На что второй отвечает: расчет получил и будь доволен.
Родион терпеливо ждал. Наверняка мозг филера, автоматически включив запись (отстаньте же!), вдруг уловил нечто важное. Нельзя сказать, что Афанасий всегда подслушивал, что творится вокруг, но профессия все-таки глубоко вошла в характер. Курочкин невольно следил за всем.
– И вдруг другой отвечает: лихо ты на расчет глаз вынул.
– Глаз вынул? – переспросил Ванзаров. В байковом языке, насколько помнил, глазом именовали паспорт. «Игрой на глаз» называлась игра краплеными картами, «глаз яманный» значило «поддельный паспорт», «ходить без глаза» – быть без паспорта. Но «на расчет глаз вынул» не имело смысла в воровском языке. Если только мазурики не говорили в прямом смысле.
– Я сразу подумал: почему так странно о глазе говорят, – словно угадав мысли, гнул свое Курочкин. – О паспорте не принято вот так, вслух. Все-таки чайная, не «малина». Хотя если бы говорил о глазе, должны были сказать «зенки»…
Не имея желания разбираться в уголовной лингвистике, Родион отправился в чайную. Посетителей уже и след простыл. Хозяин честно признался: пришлые, вчера были и сегодня зашли. А раньше не видал. С досады Афанасий составил подробный словесный портрет, но, какой бы он ни был тщательный, под такие данные могла подойти добрая половина мужиков, шатающихся по улицам. Такие вот невыразительные мазурики попались.
Курочкин обещал, что, как увидит их, непременно задержит. Можно было не сомневаться. Родион храбрился, делая вид, что ничего страшного не случилось и вообще все это могло оказаться ерундой, но стальное сердце скрипело от обиды. Почему-то ненадежный орган был уверен: упустили тех самых важных, кто и подкинул глаз в варенье. До слез было обидно. Прямо рок какой-то.
На заднем дворе 4-го участка Казанской части было по-вечернему прохладно. Так мило – и воздухом подышать, и сигаретку выкурить. Чем, собственно, и баловались утомленные чиновники, набегавшиеся за день от души.
– Наш-то молодчик опять труп притащил, – сказал губернский секретарь Редер, выпуская струйку дыма.
– С него станется. Хорошо, хоть дело не завел, – поддержал коллежский секретарь Кручинский, скрытый в табачном облаке. – Желудь счастлив и на этом.