.
Эти события никоим образом не затронули карьеры польского дипломата. После Бухареста в 1935–1939 гг. агент ОГПУ — НКВД Кобылянский занимал ответственные посты военного директора по польским делам и вице-директора Политического департамента МИДа Польши, входил в «ближний круг» министра иностранных дел Ю. Бека. Правда, к этому времени его сотрудничество с чекистами прекратилось. Причиной этого стали связи Кобылянского с «врагами народа» Сосновским, Пузицким и Маковским, и то, что он якобы был «…подставлен нам польской разведкой» (из справки 5-го отдела ГУГБ НКВД)[670]. Спустя некоторое время (к маю 1941 году) чекисты кардинально поменяли свое мнение, теперь выходило, что «Кобылянский работал честно с нашими органами»[671]. Дальнейшая судьба этого агента КРО ОГПУ, завербованного по приказу Артузова, авторам очерка неизвестна.
О том, какие экзотические фигуры работали с советской контрразведкой в середине 20-х годов, можно судить по агентурному делу Николая Андреевича Мосевича (Боярова). Типичный «Павка Корчагин» тех лет, до 1925 года Коленька Мосевич работал в Крыму в комсомольских и советских органах. Вскоре его направили на курсы избачей. Здесь после ссоры с курсантами и получения строгого выговора он решил доказать «свою преданность делу рабочих и крестьян» лишь «крайне революционной работой в глубоком подполье» и не где-нибудь, а за границей, в Польше. Сказано — сделано, в октябре 1925 года Мосевич вместе с женой (Пушкиной Валентиной Ивановной) переходит советско-польскую границу. В это трудно поверить, но никто его не вербовал и не забрасывал за кордон, все происходящее явилось его личным выбором.
Перед польской контрразведкой он предстал под личиной политического эмигранта, бежавшего от преследований большевиков. Поляки не нашли в подобных объяснениях ничего предосудительного и отпустили. В одном из приграничных уездов Польши, где Мосевич обосновался на жительство, он развернул активную революционную деятельность, писал и распространял прокламации, и «…даже создал революционную подпольную организацию, состоящую из трех человек»[672].
Но Николай пошел дальше и предложил «свои услуги по контрреволюционной работе в Советском Союзе» ряду антисоветских организаций в Польше. При первой же возможности ухода в Советский Союз он собирался сообщить о своих связях с контрреволюционерами в ОГПУ.
В мае 1926 года Мосевич, получив от одного из лидеров белой эмиграции в Польше Н.П. Вакара деньги, белогвардейскую литературу и задание по контрреволюционной работе, был скрытно переброшен в СССР. Имея на руках подложные документы, он (вновь вместе с женой) благополучно добрался до Москвы и явился на Лубянку. Все рассказанное Мосевичем стало для сотрудников КРО ОГПУ громом среди ясного неба. По приказу Артузова его задержали и возбудили уголовное дело «за незаконный переход границы и контрреволюционную деятельность». Разбирательство затянулось на три месяца. Установив все обстоятельства его «побега» за рубеж, 25 сентября 1926 года Коллегия ОГПУ СССР вынесла свое решение: освободить Мосевича из-под стражи под подписку о невыезде из Москвы. Уголовное дело не прекратили, контрразведчикам предлагалось провести дополнительное расследование