Старуха пишет, что, когда я приеду, она у меня сразу попросит паспорт. Так надежнее. Мне не жалко, у меня их целых два, один прописан на Рубинштейна, а другой — в Кировском районе, где я раньше жил, не знаю уж, который ей больше понравится. Еще она пишет, что сломала ногу и нуждается в помощи. Но мне кажется, это она меня на пушку берет, хочет проверить. Может, конечно, и на самом деле сломала, но тогда вообще нет смысла к ней сейчас ехать. Да я и так к ней сейчас не поеду, только через год. Я женюсь на ней и останусь там, а потом посмотрим. Я уже написал ей, что хочу взять ее фамилию. У нее очень красивая аристократическая фамилия — Дюран-Бертолле.
Мы с моим приятелем Веней недавно были в Западном Берлине. Западный Берлин — это единственное место, куда выгодно ездить. Мне и Вене устроил приглашение мой приятель Эдвин, с которым мы познакомились на пляже в Солнечном. Туда и дорога дешевая, приезжаешь, на эти обмененные деньги покупаешь видеоплейер и еще себе кучу тряпок. А потом здесь этот плейер продаешь. И с деньгами, и удовольствие.
В Западном Берлине я так бегал по магазинам, что совсем похудел, ножки у меня стали как спички — просто ужас. И главное — никак потом не мог поправиться. Нет, вообще-то мне поправиться — раз плюнуть, я наоборот этого боюсь. И ноги у меня сейчас, по-моему, не толстые, это я специально джинсы такие купил — в обтяжку.
В Западном Берлине я украл в универмаге туфли за двадцать марок, свитер и рубашку — там никто за этим не смотрит. А к свитерам у них приделаны такие железные блямбочки, и когда с ней выходишь из магазина, раздается пиканье. Причем, эту блямбочку никак не отодрать, а продавец кладет свитер на тарелочку — она и отваливается. И как только они это делают?
Так вот, Веня нашел свитер без такой штуки — мы его и украли. Он зашел в кабинку и запихал его в пакет. Свитер был очень красивый — синий, крупной вязки — у меня его потом отняли. Я выходил из ресторана летом, а там мажоры тусовались, они с меня его и сорвали. Хорошо, что я сам в метро убежал, к милиционеру.
У меня в последнее время проблема с работой — хорошо бы устроиться в тот музей, что в бывшем соборе, недалеко от меня, музейным смотрителем — там ведь вполне культурное место, и к тому же иностранцы бывают. Я сяду у входа, прикинусь — у меня это самый худший прикид, остальные гораздо лучше. Я сделаю себе прическу, может, меня кто-нибудь и возьмет, ну, иностранец, конечно. Пусть даже баба, а не мужик, наплевать. А пока они мне будут что-нибудь дарить: сигареты, например, или ручки. Не знаю только, стоит ли сейчас я могу устроиться директором булочной — наверное, это лучше.