Голубая кровь (Климова) - страница 3

Я все равно уеду отсюда через год, просто пока надо хоть где-нибудь работать.

Вообще-то, мне ничего не надо, я могу жить на рубль в день. Мяса и масла я не покупаю, сахара тоже. Газеты и кино мне не нужны, там одна пропаганда. Правда, водку я пью, я от нее сразу худею.

Если я поступлю работать в собор, мы с Марусей сразу напьемся. Маруся это моя подруга, она работает недалеко от меня. Я называю ее Марусиком. Я хотел, чтобы она называла меня Пауль, но она зовет просто Павликом.

Два дня назад мы у нее напились — а там еще была баба — комсомольский секретарь — просто ходячий лозунг какой-то. Откуда она взялась? Никогда бы не подумал, что у Марусика такие подруги. В ней было столько коммунистического. С ней рядом и сидеть-то было невозможно. А потом я пошел провожать другую бабу, ее звали Ира — мне не хотелось, но она так прицепилась, пришлось идти. Я никак не мог поймать ей тачку и решил — поймаю на Невском. Мы пошли на Невский, но там было то же самое. А я как раз там рядом живу, я решил — пойдем ко мне, я по телефону вызову. Мы пришли, она сразу же схватилась за телефон и звонит в такси. Я ей говорю: сними хоть пальто, а она не слушает. Дозвонилась, спрашивает адрес, я ей сказал, а потом спрашивает фамилию, я ей говорю: „Крокодилов“, после чего ее там попросили не хулиганить и бросили трубку. Тогда она набросилась на меня, зачем я ввожу в заблуждение службу быта и не говорю свою настоящую фамилию. Наконец я сам позвонил в такси и назвался Чемодановым, мне почему-то поверили, только сказали, что лучше бы моя фамилия была Смирнов.

Ира все допытывалась у меня, как моя настоящая фамилия, но я так и не сказал. Пока мы ждали такси, я рассказал ей, что хочу учить французский язык, и она сразу же принялась писать мне спряжение французского глагола avoir и при этом пыталась положить голову мне на плечо, а когда я не выдержал и отодвинулся, она мне сказала: „Брось, пожалуйста, свои педерастические штучки!“ „А ты брось свои жидовские примочки,“ — ответил я. Тут она вдруг разрыдалась и говорит „Что ж, если черные волосы и глаза, то уже и жидовка!“

Я был очень рад, когда наконец пришло такси. Она явно нездорова. Я, было, хотел, чтобы она меня обучала французскому языка, но теперь не хочу. Да к тому же она просит пять рублей за урок.

Но, наверное, она меня иногда вспоминает, мы все же знакомы.

Веню недавно ограбили — он спал, а к нему влезли через окно. Его били железным ломом по голове, но он жив — удивительно, его и ломом не убьешь. Сейчас он, конечно, немного не в себе — у него что-то с головой. Хотя это у него и раньше было, наверное, от старости — он уже становится „бабушкой“. Но я все равно его очень люблю.