Этот теоретик поступил к нам после нескольких курсов Рорриторского Университета, разочаровавшись в практической магии, но подраться он был рад всегда и везде.
— Драка хороша только тогда, когда дерутся за девушку, — поучительно сказала Томна.
Она выглядела как обычно — одета по последней моде, аккуратный макияж, туфельки на высоком каблучке. Я отодвинулась от бывшей одногруппницы подальше, чтобы не было такого яркого контраста в ее пользу.
— Драка без повода — вот это хорошо, — набычился Ромек. — Такая драка дает возможность развернуться как следует.
Томна поджала губы. Ромек не обращал внимания на ее обаяние, и это страшно ее раздражало.
— Привет! — Трохим в своей обычной панибратской манере стукнул меня по плечу. — Хочешь транспарантик?
Я обернулась. Друг бережно прижимал к себе деревянные квадраты на длинных ручках.
— Бери на выбор. Вот есть «Долой!», «Протестуем!», «Доколе?», «Требуем дипломы», «Комендантов общежитий — на мыло!» и «Повысить стипендию!».
— Мне, пожалуй, про стипендию, — сказала я, рассматривая транспаранты. Что-то они мне напоминали.
— У дворника в каморке лопаты для уборки снега украл, — шепнул мне Трохим, правильно истолковав мой вопросительный взгляд.
Организаторы протестного шествия — студенты-практики и, к моему удивлению, староста теоретического потока Зеник — построили народ, убедительно попросили вести себя прилично, и мы двинулись к главному корпусу Университета, скандируя хором:
— Не хотим учиться лишний год!
— Требуем выдать дипломы!
— Долой!
— Нет произволу!
Благодаря наличию в руках транспаранта я попала в начало колонны — не в первые ряды, но было все прекрасно видно. Томна держалась рядом. Протестовать оказалось делом увлекательным: так здорово чувствовать себя частью единого организма, испытывать такие же эмоции, как и люди рядом, знать, что ты не один! Действо увлекало, я с энтузиазмом махала лопатой и кричала во все горло. Рядом бодро шагала Томна, раскрасневшаяся и веселая.
На высоком крыльце главного корпуса нас уже ждали. Ректор, сложивший руки на внушительном животике, являл собой воплощенное спокойствие. За ним толпились преподаватели, изредка перешептываясь. Наше шествие остановилось в двух шагах от ступенек.
— Прежде чем вы начнете, — сказал ректор, — я хочу напомнить, что организованные массовые беспорядки запрещены и могут привести к наказанию всех участников.
Толпа заволновалась. Про этот запрет никто не знал.
— А у нас вовсе не массовые беспорядки, — успокоил Зеник. — У нас протест!
— Хорошо, — сказал ректор. — У вас есть письменное обращение? Есть? Давайте.