В тот вечер Олег Борисович, как всегда перед уходом домой, включил телевизор, привычно прослушивая последние новости и делая пометки в рабочем блокноте.
– Информация из Литвы, – внятной скороговоркой сообщил диктор. – В Верховном суде этой прибалтийской республики начались слушания по делу восьмидесятипятилетнего полковника в отставке Макара Капитоновича Бузько. Напомним, что ветеран Великой Отечественной войны, бывший чекист, был задержан следственными органами Литвы за преступления, якобы совершенные им в 1945 году во время службы в военной контрразведке Смерш. Согласно выдвинутым против него обвинениям Бузько участвовал в расстреле мирных литовских граждан. Так, в одном из сел Шяуляйского района по его приказу и при непосредственном участии было уничтожено девятнадцать человек, принадлежавших к националистической организации «Лесные братья». Сам Бузько вины за собой не признал и продолжает утверждать, что уничтожал только бандитов, которые мешали восстановлению законной власти на бывшей оккупированной территории. Его адвокат Римвидас Зданявичюс, литовец по национальности, придерживается того же мнения и требует изменения меры пресечения – с «содержания под стражей» на «подписку о невыезде». Однако литовские власти считают, что Бузько может скрыться от правосудия. Если его признают виновным, то ему грозит большой тюремный срок. Хотя, по большому счету, сколько бы ни присудили Макару Капитоновичу, в силу преклонного возраста и состояния здоровья для него любой срок может оказаться пожизненным…
Дальше диктор говорил что-то о забвении исторической памяти о Великой Отечественной войне, о том, что в прибалтийских республиках по-прежнему продолжают издеваться над русскоязычным населением, одновременно превознося членов профашистских организаций как непримиримых борцов со сталинским режимом. Но Болдырев все это уже не слышал. Еще в самом начале репортажа, услышав фамилию старика, он насторожился. Но как только на экране возникла фотография обвиняемого, он просто замер в каком-то ступоре, не в силах поверить в реальность происходящего. На фото, которое показывали по телевизору, Болдырев увидел хорошо знакомое ему с детства лицо. Лицо лучшего фронтового друга его деда, Ивана Болдырева. Того самого Макара Бузько, который спас своего фронтового товарища в 1941 году. Дед всегда рассказывал эту историю с дрожью в голосе.
…В июле сорок первого года войска вермахта наступали стремительно. Командование Красной Армии не успевало не то чтобы организовать хоть сколько-нибудь эффективную оборону по всему фронту, но хотя бы на неделю-другую задержать врага на основных направлениях удара, дать возможность эвакуировать наиболее важные предприятия, технику, склады продовольствия. Но самое главное – вывести в глубину России людей, прежде всего семьи военных, специалистов предприятий.