В палату вошла медсестра Ира и строго сказала:
— Товарищ раненый, в палате курить нельзя.
Ломов открыл глаза, приподнявшись на койке, пристально посмотрел на медсестру и уронил папиросу.
Ира внезапно вся так и засияла в улыбке.
— Сережа?! — вскрикнула она, протягивая к Ломову руки, в которых были термометры.
В первый момент они растерялись от неожиданной встречи. Ломов вскочил с койки, хотел сказать что-то особенное, но только твердил:
— Ирочка! Да как же ты здесь, Ира!…
— А когда же ты приехал? — Ира осторожно коснулась забинтованной головы Сергея. Она поняла, где он был этой ночью.
Но Ломов ничего не успел объяснить. Открылась дверь, и в палате появился Растокин. За ним вошёл Хорев.
— Отдыхай, Сережа. Я дежурю, после зайду, — ласково проговорила Ира и, поздоровавшись с вошедшими, вышла из палаты.
Ломов слышал о приезде комбрига и, догадываясь, кто перед ним, смутился.
— Здравствуйте, лейтенант Ломов! — сказал Растокин и подал руку. — Слышал, вы тяжело ранены. Да как будто сестричка вас уже на ноги поставила?
— Знаете, как неожиданно… — начал было Ломов.
— Начальство всегда является неожиданно, — густым басом вставил Хорев, улыбаясь.
— Я о медсестре говорю. Мы встретились неожиданно, даже не верится… — освобождаясь от смущения, ответил ему Ломов и подумал: «На вид суровый он, а голос нестрогий, даже добрый».
Улыбка сошла с лица начальника политотдела. Он знал множество встреч на фронте: и радостных, и омраченных горечью неожиданных печальных известий.
Хорев переглянулся с Растокиным. Потом они усадили Ломова на койку, сами сели на табуретки и попросили рассказать о взволновавшей его встрече.
— Мы познакомились в Вологде, когда пересаживались на мурманский поезд, — рассказывал Ломов. — Вместе добирались до Полярного. Я знал всех сибиряков, приехавших на флот… Вместе прожили десять дней в гостинице. Я ждал назначения. Сибиряки каждый день бывали на кораблях и в частях. А в свободное время мы с Ириной были вместе. Однажды пришёл в гостиницу — и мне сказали, что сибиряки уехали, и я больше их не видел… Получил назначение в бригаду. Видите, попал в госпиталь — и несколько минут назад слышу знакомый голос: «Раненый, в палате курить нельзя…» Разговорился я, извините.
— Встреча интересная, и мы от души жалеем, что не пришли чуть позже, — сказал Хорев. — Ну, а как здоровье?
— Благодарю, уже лучше. Надоело здесь, в роту бы…
— Уже надоело? Вот народ пошёл, — усмехнулся Растокин. — Набирайтесь сил, не спешите, до свадьбы всё заживет.
— До неё, товарищ полковник, ещё далеко, а наступление близко…