— Если бы не этот трус капитан, мы бы ушли, — недовольно прошептал Ланге, смотря по ту сторону залива.
— Боже мой! — тяжело вздохнул Стемсон. — Сообщат в посольство, дойдёт… Прощай служба.
— Перестаньте хныкать, — не грубо, а скорее участливо посоветовал Ланге. — Давайте лучше подумаем, как выпутаться из этого дурацкого положения.
— Не много ли на сегодня?… Быть в пекле и не сгореть, тонуть в море и спастись…
— О-о! Это так мало. Вернуться домой нищим — это не спасение, а самоубийство. Мы должны быть на Никеле. Вы забыли?
— Вы ещё надеетесь попасть туда? — ничего не понимая, спросил Стемсон.
— Я удивлён вашим малодушием, мой друг.
— Здесь же фронт. Вы не перейдёте…
— Для коммерции не существует ни фронтов, ни границ. Я не политик и не военный; я делаю деньги, а не пушки.
— Но наша экспедиция в Заполярье похожа на контрабанду.
— По-вашему, мы совершили преступление?… Нет, — Ланге усмехнулся. — Если я и виноват в чём, то, в худшем случае, в неосмотрительности.
Глаза Стемсона округлились, он повысил голос:
— Ваша неосмотрительность стоит не одной жизни!
— Тихо, вы! — выпалил Ланге и длинными костлявыми пальцами сдавил плечо Стемсона. — Не советую ссориться со мной. Если вы дрожите за жизнь и карьеру, то молчите и слушайтесь.
— Я не дрожу, а ценю…
— Не будем говорить о деталях, тем более о тех, которых я не различаю, — Ланге взял Стемсона под руку и, продолжая идти по тропе, с минуту подумал, после чего тихо сказал: — Сегодня же ночью мы перейдём линию фронта, найдём Уайта — и наши дела пойдут, как надо.
В первый момент Стемсона привлекла было затея Уайта, но в его душу вдруг вкралась тревожная догадка. Корреспондент покосился на Ланге и по выражению сурового, настороженного лица его окончательно убедился, что соотечественник задумал недоброе. На русской земле Стемсон впервые за долгое время почувствовал себя в безопасности. Он насторожился и ответил уклончиво:
— Надо подумать. Пожалуй, вы нашли выход…
— Со мной не пропадёте, — подбодрил Ланге и, задумавшись, отстал, пошёл дальше один.
Над горизонтом таяло тёмное облако, оставшееся от сгоревшего транспорта. Торфянистая почва хлюпала под ногами. Было тепло, тихо.
Проводником шёл Шубный. Прыгая с камня на камень, он забегал вперёд, останавливался. Увидев Чистякова, идущего с раненым негром, Шубный довольно улыбнулся. Негр держал сильную руку на плече мичмана, обхватив его шею. Можно было подумать: идут лучшие друзья.
— Сфотографировать вас, товарищ мичман, и подписать: «Союзники в африканских сопках», — засмеялся Шубный.
Чистяков улыбался. Не понимая сказанных слов, смеялся негр.