— У вас зоркий глаз, мадам Анри, и вдобавок хорошая память. Я сестра Себастьяна, Анна-Лаура де Лодрен.
Трактирщица в ужасе отступила, словно от привидения.
— Пресвятая Дева Мария! Супруга Понталека? Та, которую почитали мертвой? А я-то думала, вы ей… кузина…
— Нет, это я и есть, а приехала, чтобы заставить Понталека заплатить за все зло, которое он причинил. Сначала мне… Потом матери, когда он уговорил ее выйти за него и убил! Так скажите мне, где он?
— Мы как раз об этом и говорили внизу, — вступил в разговор Жуан. — Сейчас расскажу вам обо всем. Мадам Анри, надеюсь, мы можем рассчитывать на вашу деликатность, хотя бы до того, как встретимся с господином Эрве Беде, управляющим покойной Марии де Лодрен.
Мадам Анри подошла к Лауре, взглянула ей прямо в глаза, и лицо ее, покрытое морщинами, расцвело от счастья. Она от души расцеловала девушку и тут же потупилась:
— Прошу простить меня, госпожа мар… ох, и не знаю, как вас теперь величать! Не смогла удержаться, такая радость увидеть вас! Мы с Анри уж сумеем держать это при себе. Вы здесь у себя дома, не сомневайтесь, тут только друзья…
— К чему извиняться? Это был сердечный порыв, и я счастлива, что попала к вам в дом. Однако я приехала еще и для того, чтобы попытаться спасти то, что осталось от дома нашей семьи, и, по всей вероятности, долго тут не пробуду. Завтра же я намереваюсь съездить в нашу старую контору и увидеться с господином Эрве Беде. Вы ведь знаете его, он тоже частенько захаживал в «Старый Пеликан»?
От этих слов Лауры, произнесенных с улыбкой, по лицу мадам Анри потекли слезы.
— Боже правый! — простонала она. — Конечно, откуда же вам знать? Бедняжку месье Беде с женой мэр Лекарпантье отправил в Париж на казнь вместе с целой партией наших горожан.
— В Париж? На казнь? — вскричала в ужасе Лаура. — Но за что? Этому мерзавцу уже не хватало своей гильотины в Сен-Мало?
— Так она не бездействовала, нет, да только тех, кто поважнее, он любил отправлять подальше.
— Чтобы отличиться и продемонстрировать великим мира сего свою бдительность, — презрительно бросил Жуан.
— Не только. Мне кажется, он боялся, что простым людям не понравится, если на эшафот потащат бывалых моряков, монахинь, добропорядочных дам и в особенности мадам де Басаблон, чистого ангела милосердия наших двух городов. Для бедняжки эшафот у ворот Святого Фомы не годился: надо было помучить ее еще дальней дорогой, да к тому же показать парижским дьяволам!
Она могла бы говорить так еще долго, но Лаура уже не слушала. Весть о кончине старого друга, вернейшего управляющего лодреновской компании, глубоко ее потрясла. Почему-то она считала, что раз Беде не аристократ, то никто его не тронет, что он ничем не рисковал, и сейчас поняла, что эта мысль была абсурдной. С чего бы в Сен-Мало оставили бы в покое добропорядочного человека, к тому же вполне зажиточного, тогда как в Париже гильотинировали даже нищих! К тому же здесь жил Понталек, и Эрве Беде, должно быть, изрядно мешал ему набивать карманы добром своих жертв.