Олеся затушила окурок мыском остроносого замшевого сапога. Она отворила скрипучую с выбитыми досками дверь многоэтажки, процокала каблучками на третий этаж вонючего подъезда и остановилась перед нужной квартирой. Так и не определившись с поведением, решив действовать по обстоятельствам, женщина нажала кнопку звонка. Моргнул дверной глазок, а потом дверь открылась не до конца, остановленная латунной цепочкой.
— Вам кого? — поинтересовалась совсем молоденькая растрепанная девушка с заспанными глазами.
"Это и есть его любовница?" — удивилась Олеся.
— Евгения здесь живет? — уточнила женщина. — Это ты?
— Я, — девчонка непонимающе моргнула.
— Может впустишь? Поговорить надо об Андрее… Ивановиче, не через порог же, — Олеся усмехнулась уже уверенная в своей победе. После разговора с ней эта чувырла близко к Андрею подходить не захочет.
Ничего не подозревающая Женька впустила в квартиру хорошо одетую незнакомку. Приготовила чай, усадила на колченогую табуретку на кухне. Жилье хоть бедное, но относительно свое. Костику, выпускнику от бабки в наследство досталась. Он ее и приютил, когда сил ждать не осталось. Слишком уж тоскливым выдался Новый Год. И одиноким. Для девушки, которая привыкла встречать его в компании малышни. Разворачивать руками сделанные подарки и радоваться детским смешным открыткам.
— Думаю, твою голову занимает масса вопросов. Кто я, откуда… Что сказать хочу… Все просто, маленькая, все очень просто: я — жена Андрея. Давнишняя и законная. А вот кто ты такая? — Олеся закурила. — На что рассчитываешь? На счастливое замужество? А не будет его. Ты же не законченная сука, чтобы детей без куска хлеба оставить? А он мне именно так и сказал. Уж не знаю, чем ты его околдовала, но ему на всех наплевать стало. На сына, дочь, к которой он забыл на утренник придти… — солгала женщина. Не было никаких детей. Никогда, но она верно оценила, чем можно поймать на крючок Женьку. — Что ж в тебе такого, что он никого кроме тебя не видит? Какими погаными словами ты ему уши залепила, что он плачь ребенка не слышит?
— Я н-н-неее… — Женька смотрела на Олесю широко раскрытыми глазами. С дрожащим черным зрачком. С соленой каплей на грани которой отражалась маленькая кухонька с обшарпанной мебелью и не вписывающаяся в интерьер женщина. И слова, которые она произносит. Так отвратительны. Падают в душу, будто тяжелые камни и ранят ее острыми краями, отколотыми от ее хрупкого мира — яичной скорлупы.
Думала она, что хуже быть не может. Насилие пережила, влюбилась впервые в жизни, да не в того… А теперь еще и деток обидела. Хотела она сказать, что не виновата ни в чем. Рада бы Андрея увидеть, да он сам от нее отказался. Ушел, оставил сразу, как… как… Но вспомнила последний визит в детский дом и разговор последний с тетей Лидой. Намекала она, говорила — хорошо все будет. Потерпеть немного надо. Мужчинам в любом возрасте многие решения трудно даются. Вот она о чем говорила, развести он, выходит, решил. Ради нее…