— Сейчас, Гришенька, обожди немного, я тебя вылечу. Вот только смажу рану своей настойкой.
Она взглянула на обнаженное плечо Гончаренко и ахнула от удивления, пузырек выпал из ее задрожавшей руки: никакой раны на плече у капитана не было, по внешнему виду одно его плечо не отличалось от другого, лишь в месте, где прежде было ранение кожа выглядела моложе…
Потрясенный Гончаренко и не менее удивленная травница набросились на парня с вопросами о том, как он смог это сделать, но тот только пожимал плечами:
— Само собой вышло.
Восхищенный Гончаренко не мог придти в себя:
— Да тебе, парень, цены, нет. Это же дар божий так врачевать раны, да тебе в Москву надо с такими способностями. Кстати, Матрена Ниловна, — обратился он к хозяйке, — я читал где-то, иногда, если кто-то пережил клиническую смерть, или, скажем, выжил после удара молнии, или черепно-мозговой травмы, то у него проявляются всякие необыкновенные способности. Может, и у этого паренька тоже в связи с потерей памяти появилось такое умение?
— Кто ж его знает, может так, может и нет. Знаешь, оно по всякому бывает, может, кто научил, а может дар божий, от рождения. Да, что толку гадать? Ты постарайся узнать, кто он, вдруг действительно, разыскивают его отец да мать или кто из родственников, а он у нас тут, бедняга, мается. Кстати, — вспомнила женщина, — что там нового в мире делается, у меня радио не работает, батарейки сели еще в июле…
Гончаренко спохватился:
— А так вы ничего не знает? Тут недавно было ГКЧП. Горбачева нашего-то в Крыму где-то на даче закрыли, а это самое ГКЧП власть хотело захватить, государственный переворот готовили, — со значением поднял он палец вверх, — но не получилось. Арестовали их всех, значит, и министра обороны и председателя КГБ, а наш министр, говорят, самоубийством жизнь покончил. Вот так, теперь все в Лефортове сидят. А сейчас, выходит, Ельцин у нас за главного, хоть вроде и Горбачев еще при делах, привезли его, назад в Кремль из Крыма.
— Ой, что деется-то, что деется, — вздохнула, Матрена Ниловна, — так я и думала, что вся эта перестройка до добра не доведет.
— Это точно, — согласился капитан.
4.
Наступила зима. В деревне электричества не было и долгими зимними вечерами Матрена Ниловна и ее постоялец при свете керосиновой лампы проводили досуг в неторопливых беседах. Правда, говорила в основном старушка, а юноша больше слушал, иногда только задавая какой-нибудь вопрос. Он был любопытен как ребенок и порой его вопросы ставили женщину в тупик. У нее-то и образования не было, так курсы ликвидации безграмотности при сельсовете, которые она окончила еще в конце 20-х годов, но о событиях русской истории она, что знала рассказала ему все. Матрена Ниловна хорошо знала изустные былины и легенды, сказания сибирского края, которые слышала еще от своих родителей и бабушки. Книг в доме у нее почти не было, за исключением старинной Библии, нескольких томов Пушкина, Лермонтова и Есенина, романа Толстого "Война и мир", да сборника сказаний Кирши Данилова. Матрена Ниловна не то, чтобы верила в Бога, но по русскому обычаю считала себя православной: знала "Отче наш", да умела правильно перекреститься. В наши дни многие, кто относит себя к православным христианином, не знает даже и этого, но священники в целом воспринимают это терпимо, так что Ниловна могла считаться образцовой верующей, а то, что не посещала храм, не ее вина- ближайшая церковь находилась километрах в пятистах от этих мест.