Обстановка стала накаляться осенью 1988 года спустя несколько месяцев после прибытия Матросова в Закво. Уже в сентябре от станции метро "Делиси" к штабу округа потянулись непрерывные колонны демонстрантов, которые с транспарантами "Оккупанты убирайтесь домой!" и криками "Гигаумарджос!" дефилировали у здания штаба округа. По заданию руководства, Матросов в гражданской одежде неоднократно сливался с колоннами демонстрантов, вслушивался в их разговоры, хотя, конечно понимал далеко не все. В нем все более росло убеждение, что эти молодые люди ведут себя весьма и весьма неадекватно. Дело было не только в фанатичной ненависти к русским, которая непонятно откуда вдруг так внезапно возникла, не в том, что большая часть юношей и девушек, не скрываясь, прямо здесь употребляли наркотики, а в том, что все они как бы пребывали в состоянии невменяемости. Слово "зомбирование" было в то время еще не в ходу, но демонстранты походили именно на зомбированных людей. Командование и офицеры округа понимали, что добром это все не окончится, наиболее решительные настаивали на проведении альтернативных демонстраций совместно с грузинской общественностью, но эти предложения вызывали ужас у партийного руководства: "Нет, нет, — не уставал повторять секретарь парткома Закво, — никаких демонстраций, ЦК партии ставит задачу проводить работу с неформалами, вступать с ними в дискуссию".
" О какой дискуссии может идти речь, — недоумевал Матросов, — если эти ребята, кроме наркотиков, ни о чем не хотят и думать. У них ведь и идей никаких нет, просто ходят как стадо, куда ведут их вожаки". Это мнение разделяло и большинство офицеров округа. Часть же наиболее предусмотрительных и дальновидных уже полным ходом строчили рапорта о переводе в Россию.
Тревожные новости поступали из Азербайджана и Армении. Там активизировались местные националистические организации. Активисты "Крунка" вели агитацию за присоединение Нагорного Карабаха к Армении, а националисты в Нахичевани требовали присоединения этого анклава к Азербайджану. Все смешалось в Закавказье: люди еще год назад жившие в мире и согласии становились смертельными врагами; породнившиеся десятилетия назад путем браков армяне и азербайджанцы, становились чужими и в одной, и другой республике; все чаще раздавались голоса в пользу того, чтобы армяне убирались из Азербайджана и наоборот.
Осенью Матросову пришлось побывать в Ереване. Древний город, которому исполнилось более 2500 лет, выглядел удивительно молодым. Новые высотные дома, широкие, утопающие в зелени проспекты, огромное количество машин на улицах создавали впечатление, что это город будущего. Как не похожи были на него города его родной Сибири: Томск, Омск, Новосибирск, в которых частный сектор из одноэтажных деревянных домов составлял больше половины общей площади. Здесь же в Ереване ему в одном из музеев показали дореволюционные фотографии города. Какое поразительное различие: узенькие ухабистые улицы, в которых две арбы не разъедутся, одноэтажные подслеповатые домишки." А ведь Ереван теперь стал таким красавцем, только потому, что сюда вкладывались средства, которые не дополучали те же Новосибирск, Омск, Томск, да и десятки других русских городов, — невольно подумал Матросов. — Вот она русская душа- последнюю рубаху отдай другому, а сам ходи голым".