Мишка, наконец, понял, какие судна могут плыть, на мелководье. Это были настоящие катамараны, которые он не раз видел, когда ходил с отцом на байдарках. Только вместо резиновых гондол внизу были привязаны шкуры животных, надутые воздухом.
Ему стоило только проявить любопытство и словоохотливые плотогоны объяснили, что эти шкуры снимают так, чтобы не было разрезов, даже часть костей с копытами остаются, а небольшие дырки потом зашивают и обмазывают смолой или жиром и оставляют трубку, сделанную из самого естественного материала — из собственного хвоста аргака.
Услышав слово, Мишка сразу вспомнил и внешний вид аргака — похожий на земного бычка, только толстого, покрытого шерстью, с тяжелым хоботообразным носом и жировой колотушкой на хвосте. А сверху на шкуры укладывались всё те же привычные плетёнки, не только придававшие плоту устойчивость, но и сохраняющие его гибкость, которая иногда очень необходима на горных реках.
Пока Мишка помогал снимать еду с плотов, на отмели образовалось несколько длинных столов, где прежде всего кормили клюющих носом малышей, которых после еды отнесли спать. Началось застолье. Большой Вождь, все мэтры и его отец по очереди говорили о перенесённых трудностях пути и благодарили богов за помощь в трудных делах.
Каждая речь завершалась добрым глотком согревающего и дальше всё пошло своим чередом, как бывало у Мишки дома в том маленьком городке, который сейчас кружился неизвестно где во Вселенной.
И приходили гости, и кричали глупые тосты и хмелели, пели песни под гитару, на которой играл отец, и от этого было так хорошо и тепло! Мишка тоже пробовал потом дёргать непокорные струны и играть простые мелодии…воспоминания вдруг нахлынули и ему стало грустно и печально от них.
Прозвучали здравицы королю и вождям, и хвала богам, и предкам и матерям, и так много раз. Наконец, застолье дошло до той стадии, когда языки, заплетаясь, пытались перекричать друг друга, а уши ничего уже не слышали, и чудак потихоньку вылез и побрёл искать Пашку, надо же ему было с кем-то поделиться своей неуместной печалью.
Мишка прошел между огней костров и факелов до королевской палатки, где стояла охрана, вернулся, но попал не в свой отряд, а куда-то выше, нисколько не огорчился, ему было всё равно, куда идти. После блужданий по камням, каким-то образом вышел туда, где вповалку лежали и спали у костров ириты. И только приглядевшись, понял, что это — связанные пленные, в темноте он принял их костры за свои.
Подумав о том, что он только что в темноте прошел по камням, ещё покрытым кровью убитых и представив себе их нелепо скрюченные тела, которые растаскивали как мясо на рынке, где отделённые от тел, глазели с прилавков свиные и бычьи головы, Мишка почувствовал дурноту и слабость и вдруг, в бликах пламени увидел глаза лежащих связанных вартаков, внимательно следившие за ним.