Тут из туннеля дунуло ветром. Приближался поезд. Я обеспокоенно оглянулась, но за нами в вагон не зашел никто. Внутри находился только один человек — юноша студенческого возраста. Он спал, улегшись поперек сидений, и от него сильно разило пивом.
Поезд загрохотал, набирая скорость. Я подвела Лукаса к схеме метро.
— Ты ориентируешься в Нью-Йорке лучше, чем я, так что сможешь понять, правильно ли мы едем.
Лукас двигался медленно, словно во сне. Он пристально уставился на схему, явно желая сделать хоть что-нибудь полезное.
— Я уже сказал, нет никакого правильного пути. Важно одно — убраться как можно дальше.
— Ну конечно правильный путь есть. — Меня удивляло, что Лукас этого не понимает, ведь ответ казался таким очевидным! — Нам нужны деньги и надежное место, чтобы спрятаться хотя бы ненадолго. Другими словами, нам нужен друг.
— Балтазар, — произнес он. Я кивнула.
— Так что, мы едем в Чайна-таун или нет? Лукас наклонился к схеме.
— Да, мы едем в правильном направлении.
Хотя Лукас помнил название улицы, куда мы отвезли Балтазара, сначала ни он, ни я не могли отыскать нужную лавку. В такую рань все они были еще закрыты и выглядели совершенно одинаково: витрины за металлическими решетками. Пришлось ждать.
Ждать ранним утром, не имея в кармане даже нескольких долларов на кофе. Нам совершенно нечего было делать, и время тянулось бесконечно.
Впрочем, не могу сказать, что мы скучали. В любую секунду мимо мог пройти патруль Черного Креста, поэтому адреналина в крови хватало.
— Зря мы вышли из метро, — устало произнесла я через пару часов бессмысленного блуждания по кварталу. — Поспали бы там, как тот парень.
— И ты смогла бы сейчас уснуть? Только честно. Я вздохнула:
— Наверное, нет.
Лукас искоса глянул на меня, и губы его изогнулись в усмешке.
— Что такое? — спросила я.
— Только, чур, не злиться.
— Волосы, да? — Я повернулась, чтобы взглянуть на свое отражение в ближайшей витрине. Отражение было размытым, из-за того что я редко пила кровь в последнее время, однако я отлично видела, что мои темно-рыжие волосы торчат во все стороны. Любой мог сразу понять, что меня выдернули из постели, не дав возможности привести себя в порядок. Я быстро пригладила волосы, пытаясь придать себе мало-мальски опрятный вид. — О боже!
— Выглядишь отлично, — сказал Лукас. — Просто немного глуповато.
— Ах вот как? — Я кинула на него притворно-сердитый взгляд. — Знаешь ли, тебе тоже доводилось выглядеть приличнее.
Он потер щетину. В пять часов утра, в помятой одежде, с взлохмаченными волосами, Лукас имел очень сомнительный вид. И я вдруг почувствовала удовольствие оттого, что ни один человек, кроме меня, не может догадаться, какой он на самом деле.