– Нелюди, – наконец выдохнул он. – Смотри, здесь пять поколений, не меньше. И все – такие.
– Мы тоже долго не верили, – отозвался Май-рин. – Думаешь, мы сразу решились на вирус? Убийство целого народа – это страшно. Но за все годы, пока они властвовали в нашем мире, ни один из них не проявил даже тени милосердия. Не пощадил женщину, не пожалел ребенка. Только зло и жестокость. У всех.
Милосердие? Милосердие у серых? Богуслав покачал головой. Только ан-ниты могли надеяться на такое. Дай-имоны есть дай-имоны!
А это что?
– Богуслав, нам пора. Время…
– Погоди.
С замиранием сердца он всмотрелся в очередное лицо. Оно было другое. И следующее – чуть мягче взгляд, чуть теплей выражение. И вот еще… А это…
– Май, смотри!
Девушка была не в военном мундире – нежное светлое лицо, озаренное улыбкой, и солнце сияло в волосах, и морская пена на обнаженном плече… А вот рядом мужчина обнимает ребенка. У мальчика на руках пушистый зверек, похожий на белку.
– Видишь?
– Вижу. – Голос Май-рина стал глухим от волнения. – Вижу. А знаешь, это самые старые портреты, если судить по датам. Примерно лет двести. Значит, не всегда они были злыми.
– Что же случилось?
Найденное убежище пришлось оставить. Времени было в обрез – переход ждал. А Богуслав уходил через силу – все оглядывался на «портреты» в стекле. Ясные улыбки, совсем не злобные взгляды, и такие человеческие лица! Было дико видеть серокожих захватчиков такими. Словно нарушена основа, какой-то негласный закон, и это выбивало из колеи не хуже черного неба.
Он даже попытался снять со стены «медальон» – тот, с мужчиной и ребенком. И тот, с девушкой… Но потом повесил обратно. Мертвое убежище было как могила, и Богуслав, который когда-то снимал с погибших друзей оружие и аптечки, почувствовал, что не имеет права забирать из этой могилы ее последнее богатство.
Почему они стали такими?
Осторожно лавируя в пыльном воздухе, Май-рин и Богуслав вылетели из провала. Их подхватили в десять рук, быстро просветили скафандры на повреждения. Таковых, конечно, не оказалось – материал скафандра сложно было даже пулей прошибить, но парни сильно напрягались из-за дайи…
Почему же они стали такими?
Вопрос вроде и неважный – ну какая разница, кем были серые убийцы раньше, и какая разница, что с ними стряслось? Мура все это, боец Богуслав, мура и сантименты. Но странное беспокойство, царапнувшее при взгляде на старые портреты, не отпускало. Вилось целой стаей доставучих ядовитых мошек. Пакость. Вроде и мелочь, а проигнорируешь – можешь и концы отдать.
Почему же они стали такими?