— Это плохо?
— Президент Ирландской ассоциации хозяев фоксхаундов был именно такого мнения. Он застрял в аэропорту без машины, пока лунатик, которого я привез, разбрызгивал красную краску по конференц-залу. Так что в переводе на чаевые день оказался «без добычи», как сказали бы гончие.
— Ну, я не думаю, что гончие вообще бы что-то сказали, — шутит Джастин. — Разве что «у-у-у». — Он задирает голову и весело подвывает.
Водитель глядит на него безучастно. Джастин краснеет:
— Что ж, я еду в Национальную галерею. — Пауза. — Я за Национальную галерею. Я намерен сделать доклад о живописи, а не использовать людей вместо холстов, чтобы дать выход своему раздражению. Хотя, окажись среди публики моя бывшая жена, по ней бы я прошелся кистью, — смеется он, и водитель снова пристально на него смотрит.
— Я не ждал, что меня будут встречать, — болтает Джастин, вслед за шофером выходя из здания аэропорта в серый октябрьский день. — В галерее меня не предупредили, что вы за мной приедете.
Они торопливо идут по пешеходной дорожке, а тем временем капли дождя, словно парашютисты, дергающие за аварийный шнур, стремительно опускаются на голову и плечи Джастина.
— Я и сам этого не знал до позднего вечера, когда мне позвонили. Сегодня я собирался на похороны тети моей жены.
— Шофер роется в карманах в поисках талона на парковку и засовывает его в автомат, чтобы пробить.
— Ох, мне так жаль. — Джастин перестает смахивать дождевых парашютистов, которые звучно приземляются на его коричневую вельветовую куртку, и придает себе мрачный вид.
— И мне тоже. Ненавижу похороны. Забавный ответ.
— Что ж, вы в этом не одиноки.
Водитель поворачивается к Джастину с выражением глубочайшей серьезности на лице.
— Меня на похоронах разбирает смех, — говорит он. — С вами такое когда-нибудь случалось?
Джастин не знает, шутит ли он, но на лице водителя нет и следа улыбки. Джастин вспоминает похороны отца, возвращается в то время, когда ему было девять. Две семьи, все с ног до головы в черном, как навозные жуки, столпились на кладбище вокруг грязной ямы, куда опустили гроб. Родственники отца прилетели из Ирландии, принеся с собой дождь, необычный для жаркого чикагского лета. Они стояли под зонтиками, он с тетей Эмельдой, которая одной рукой держала зонт, другой крепко вцепившись в его плечо, а под другим зонтом рядом с ним — Эл с мамой. Эл принес с собой пожарную машину и играл с ней, пока священник говорил о жизни их отца. Это раздражало Джастина. На самом деле в тот день все раздражало Джастина.
Его выводила из себя рука тети Эмельды у него на плече, хотя Джастин знал, что она просто пытается помочь. Рука казалась тяжелой и крепкой, как будто тетя удерживала его, боясь, что он убежит от нее и бросится в глубокую дыру в земле, куда положили его отца.