— Не извиняйся. — Она смахивает крошки, собравшиеся вокруг ее тарелки, пожимая плечами. — Я вовсе не рассчитывала, что ты сделаешь мне предложение прямо за столиком, Джастин.
— Я знаю, знаю.
— Мы просто вместе обедаем.
— Я это понимаю.
— Или лучше будет сказать — просто пьем кофе, на тот случай, если упоминание об обеде заставляет тебя бежать к запасному выходу с криком «Пожар!» — Она кивает на его пустую чашку и теперь начинает смахивать уже воображаемые крошки.
Он тянется вперед, чтобы взять ее за руку и положить конец этим суетливым движениям:
— Мне очень жаль.
— Не извиняйся, — повторяет она.
Дышать становится легче, напряжение уходит, ее тарелка чиста.
— Думаю, нам нужно попросить счет…
— Сара, ты всегда хотела быть врачом?
— Ничего себе вопрос! — Она застывает с наполовину открытым кошельком в руке. — С тобой в любом случае не соскучишься, а? — И улыбается.
— Прости. — Джастин качает головой. — Давай выпьем кофе перед уходом. Надеюсь, у меня еще есть время, чтобы помешать этому свиданию стать худшим из всех, на которых ты когда-нибудь бывала.
— Оно не худшее. — Она тоже покачивает головой. — Могло бы стать самым худшим, но ты все исправил вопросом про врача.
Джастин улыбается:
— Ну и? Ты всегда хотела им стать? Она кивает:
— С тех самых пор, когда мальчик Джеймс Голдин сделал мне операцию, когда я была в младшей подготовительной группе. Как у вас это называется — детский сад? Как бы то ни было, мне было пять лет, и он спас мне жизнь.
— Ничего себе. Это слишком юный возраст для серьезной операции. Наверное, это произвело сильное впечатление.
— Незабываемое. Во время прогулки во дворе, когда мы играли в классики, я упала и поранила коленку. Пока остальные мои друзья обсуждали возможность ампутации, Джеймс Голдин подбежал и сразу начал делать мне искусственное дыхание «рот в рот». И боль ушла. Тогда я и поняла.
— Что хочешь стать врачом?
— Что хочу выйти замуж на Джеймса Голдина.
Джастин спрашивает с интересом:
— И вышла?
— Не-а. Вместо этого стала врачом.
— Ты хороший врач.
— А ты, разумеется, смог это определить по тому, как я ввела в вену иглу, — улыбается Сара. — Кстати, рука тебя не беспокоит?
— Немного чешется, но не болит.
— Чешется? Она не должна чесаться, дай я посмотрю.
Джастин начинает закатывать рукав, но останавливается:
— Знаешь, я хочу у тебя кое-что спросить. — Ему непросто задавать этот вопрос, и он от неловкости ерзает на стуле. — Можно ли как-нибудь узнать, куда попала моя кровь?
— Куда? То есть в какой госпиталь?
— Ну да. А еще больше хотелось бы знать, кому она досталась.