Липа прикрыла глаза, полежала так несколько секунд – должно быть, глаза устали от чтения мелкого шрифта в условиях пониженной освещенности давно угасшего зимнего дня. Экономия же…
Липа открыла глаза и прочла снова:
«ЛУЧШИЕ ОПЕЧАТКИ ОЛИМПИАДЫ ЗИМИНОЙ
я обнапужила там
кака двести лет назад
потерибителям
топорясь поцеклюями
в зремом и сирашем возрасте
особенно пролезны морковь и тебли
Закваказья
жипописи курояток
кресла задовик
чуловек
кормидора
бидеты ненароком в разжевалку
в промежутике
трописка вмляла ЧУЧАСТКИ».
«Господи, как это я такое наваяла? Когда?! Ну, «кака двести лет назад» – это я про бал в Останкино писала, даже платье пришлось длинное напрокат брать у Полуэкторши – иначе не пустили бы, дресс-код, знаете ли… А «топорясь поцеклюями» – это про что?! И кто вообще – это сюда поместил?!! И откуда взял?»
Липа, не очень хорошо соображая, что делает, отложила разладившийся и понесший откровенную чушь календарик и пошла на одеревеневших ногах на кухню – поискать чего-нибудь съестного.
«Зажевать стресс, срочно – как и положено нормальной среднестатистической бабе», – подумала она о себе как о постороннем человеке. – Это, верно, у меня отходнячок такой… Легонький. После визита в контору по трудо устройству…»
Ничего сладкого вроде конфет или дольки шоколада в хозяйстве не нашлось. Это также добавило стрессу Липиному несколько зыбкому в интеллектуальном отношении состоянию.
Когда она работала переводчиком, конфет и шоколаду у нее было непереводно – то инструкцию к бытовой технике коллеге переведешь, то контрольную нерадивому студенту сделаешь. Случалось, и на русском – например, любовные письма на заказ писать… Ну, не хватало сорокалетним теткам мозгов нашлепать на компьютере – Вася, ты мне очень нравишься, давай с тобой дружить тесными интимными отношениями!
Потом Липа вспомнила вдруг, как они с Кузей, еще будучи коллегами, сидели и пили чай с конфетами из шикарной золотой коробки. Липа ножичком тюкала конфетку пополам: если начинка коричневая – Липе, если белая – Кузе, а цветную, неизведанную, кушали пополам и обменивались впечатлениями.
Потом, через несколько лет Липа почему-то вспомнила, что эту коробку ей подарил техник-хорват, временно работавший у них в здании на монтаже нового оборудования. Но Липа, пребывавшая в стадии первой влюбленности в РДГ, не обратила особого внимания ни на хорвата, ни на то, что коробка в форме сердца была преподнесена четырнадцатого февраля… О том, что интересный смуглый брюнет был по уши влюблен в Липу, знали все, кроме нее самой. Расстроенная Кузя сообщила об этом Липе только после того, как хорват вместе с инструментами и разбитым сердцем отбыл к себе на родину.