Наконец, задремал и проснулся только от сдавленного крика в тамбуре. Благо, что место ему досталось в самом конце поезда. Он прислушался и решил пойти покурить. Вагон к полуночи утихомирился, и только из разных углов доносился заливистый храп неловко устроившихся пассажиров. Павел спрыгнул в проход, натянул щегольские сапоги и, расправив под ремнем гимнастерку, двинулся к выходу. Картина в грязном тамбуре не то, что удивила, расстроила. Трое блатных, приставив к горлу своей жертвы финский нож, сноровисто обшаривали ее карманы. Женщина, боясь шелохнуться, замерла, прижавшись к стенке вагона, и только жалобно попискивала, когда мучитель прижимал лезвие чуть сильнее. — Эй, вы чего это? — рявкнул лейтенант.
— Брысь, вояка, перо схлопочешь, — ощерился детина, повернув в его сторону испаханное оспой лицо. Павел понял: ждать не резон. Вложив в удар всю силу, въехал бандиту в челюсть. То, что случилось, поразило не только подельников, но и самого защитника. Крепкий, откормленный мужик вдруг словно подпрыгнул и рухнул замертво. Приятели покойного вышли из ступора и кинулись на непрошенного защитника. Кулак рябого мог свалить и быка, но, соприкоснувшись с челюстью летчика, он словно наткнулся на бетонную стену. Из разбитых костяшек брызнула кровь. Бандит, размахивая кистью, согнулся вдвое. Третий нападающий наткнулся на локоть Павла.
Треск грудной клетки, жалобное сипение. Урка медленно опустился на уже остывающего товарища. Легкий удар начищенным сапогом под зад все еще согнутого пополам главаря вогнал его головой в железную дверь тамбура, а когда тот повалился назад, в толстом металле образовалась вмятина размером в мяч. С момента начала схватки прошло каких-то пять секунд, а тамбур уже напоминал Куликовое поле. Летчик перешагнул через тело бандита и потянул онемевшую жертву в вагон.
— Успокойтесь гражданочка. Идите на свое место, а я вызову милицию, — он проводил всхлипывающую от пережитого ужаса пассажирку в ее купе, а сам отправился к проводникам. Сообщив о неудачной попытке грабежа, дождался наряда поездной милиции. Старшина открыл дверь в тамбур и присвистнул.
— Ого, — сбил он фуражку на затылок. — Вот это здорово?
Записал показания, осмотрел тела, выслушал потерпевшую и, отозвав в сторону офицера, тихонько произнес: — Товарищ лейтенант, это же Семка Рытый, на нем восемь трупов. Как ты их один-то? — от изумления перешел на «ты» старый милиционер. — У двоих, вон, стволы, а ты голыми руками? Ну, силен. Или, может, железом? Хотя, какое тут железо, — он провел пальцем по вмятине. — Не волнуйся, лейтенант, правильно, что этих нелюдей положил. Они на три вышки уже себе заработали.