– Бывают дни, когда я жалею, что он тогда меня не прикончил.
Мистер Джобсон кивал.
Я поставил кофейную чашку на низкий журнальный столик, рядом с карманным диктофоном «Филипс». Колесики крутились.
– И как вы чувствуете себя сейчас?
– Лучше. То есть я знаю, что народ снова начинает болтать каждый раз, когда появляется новая жертва, потому что каждый раз это – проститутка. Мне просто хочется, чтобы они поскорей уже поймали этого ублюдка.
– А с Анитой вы еще не встречались? – спросил мистер Джобсон.
– Встречаюсь сегодня, после обеда.
– Передавайте ей привет от Дональда и Джойс.
– Обязательно.
В дверях мистер Джобсон сказал:
– Вы уж извините за фотографии, мы же просто…
– Не переживайте, я знаю. Уже то, что вы пустили меня в свой дом, было очень любезно с вашей стороны.
– Если это как-то поможет поймать…
Тут мистер Джобсон глянул на улицу и тихо сказал:
– Дайте мне десять минут наедине с этой падлой. Больше я ничего не прошу. Мне и молоток с отверткой, мать их, не понадобятся.
Я стоял на его крыльце и кивал.
Мы обменялись рукопожатиями.
– Еще раз спасибо, – сказал я.
– Пожалуйста. Позвоните нам, если что-то узнаете.
– Разумеется.
Я сел в «ровер» и поехал прочь.
Юбело…
Анита Берд жила в Клекхитоне, в точно таком же доме с верандой, как у Джобсонов, и оба дома стояли на вершине крутого холма.
Я постучал в дверь и стал ждать.
К двери подошла женщина с высветленными перекисью волосами и ярким макияжем.
– Джек Уайтхед. Мы говорили с вами по телефону.
– Входите, – сказала она, – и простите за беспорядок.
Мы прошли в мрачную гостиную. Она сдвинула с дивана стопку выстиранного белья, и я сел.
– Чайку?
– Я только что выпил целую чашку, спасибо. Дональд и Джойс просили передать привет.
– Ясно, спасибо. Как она?
– Я ее почти не знаю, поэтому мне трудно сказать. Она никуда не выходит.
– Со мной тоже так было. А потом я решила: пошел он на хер. Простите за грубое слово, но почему же после того, что он со мной сделал, я должна сидеть дома, как в тюрьме, а он будет свободен, блин, как ветер? Нет уж, спасибо. Так что в один прекрасный день я себе сказала: Анита, либо ты перестанешь сидеть тут, под замком, как последняя дура, либо накладывай на себя руки, и дело с концом, потому что иначе от тебя все равно никакого толка.
Я кивал, пристраивая диктофон на подлокотник дивана.
– Иногда мне кажется, что с тех пор прошла уже целая жизнь, а иногда – как будто это все случилось только вчера.
– Я так понял, тогда вы жили не здесь?
– Нет, я жила у Клайва, у парня, с которым я тогда встречалась. На Камберланд-авеню. Это была еще та проблемка, ну, что он черный, и все такое.