— Иван Александрович, миленький, давайте будем обедать по-настоящему. Пожалуйста, а?
— Вам бы только полындать, — проворчал Хомяков. — Приехали как в санаторию, а тут мантулить надоть.
— Ой, дядечка, какой вы суровый! — осуждающе покачала головой бабенка. — Совести у вас нету такое говорить. Ребята молодые, им хорошее питание требуется.
Стоявший у бортика полуторки Володя с любопытством прислушивался к этой перепалке, и как только в ней наступила короткая пауза, он придал своему лицу заговорщицки серьезное выражение и громким шепотом произнес, обращаясь к работнице совхозного общепита:
— Разрешите прояснить ситуацию? Иван Александрович Хомяков — ударник коммунистического труда. Это звание он завоевал в родной Рязанской области, а здесь намерен его подтвердить, так что любой непредвиденный перерыв в работе ему поперек горла. Между прочим, сейчас все рязанцы отличаются трудовым энтузиазмом, потому как они поставили перед собой задачу обогнать американский штат Оклахома по производству мяса и молока. Правильно я говорю, дядя Ваня?
— Вот балабол! — возмущенно воскликнул Хомяков.
— Знамо дело, язык без костей. А ты, девушка, не серчай. Я так считаю, когда мокредь, хоть пять раз на дню обедай, а в хорошую погоду и потерпеть можно. Ну, а супротив тебя я обиды не держу. Тебе начальство приказало доставлять на комбайны горячую пищу, ты приказ должна сполнять. Тут чего уж толковать. А что погорячился я, извиняйте, пожалуйста. Будем считать, конфликт улажен, — заулыбался Володя. — Теперь и знакомиться можно. Дядю Ваню я уже представил. Меня Владимиром зовут. Откликаюсь и просто на Володю. Между прочим, назван так родителями не в честь Владимира Ильича, как многие мои тезки, а в память поэта Владимира Маяковского. Читали его стишок про что такое хорошо и что такое плохо? Я в третью годовщину со дня его смерти сподобился родиться, а мама у меня учительницей литературы была и ужасно боготворила лучшего и талантливейшего поэта нашей советской эпохи. О подробностях моей богатой биографии расскажу вам наедине, если, конечно, моя персона вас заинтересует. Остальные члены нашего ударного экипажа Владислав и Надежда — москвичи, прибыли на целину по велению своих горячих комсомольских сердец.
— Ой, у вас, правда, язык без костей! — хохотнула бабенка, выслушав Володину тираду. — А меня зовут Риммой.
— Прекрасное имя! — восхищенно цокнул языком Володя. — Оно вам очень идет.
Он определенно начинал входить в роль обольстителя женских сердец, каковым и был на самом деле. Среднего роста, мускулистый, смуглый, с русыми чуть вьющимися волосами, татарским разрезом темно-карих глаз, волевым подбородком, Володя, в моем представлении, являл собой эталон мужской красоты. К тому же язык у него был хорошо подвешен, а женщины, справедливо замечено, влюбляются ушами. Как осуждающе, а, может, завидуя, говорил Хомяков, «такие балаболы бабам влюбе».