Он и сам уже замечал, что в последнее время начал психовать, и голова частенько побаливала. И ему стало даже приятно, что вот жена так горячо уговаривает, значит, беспокоится о его здоровье, хотя и сама намечала заставить его после Ленинграда сменить проводку на кухне, а в комнате Игоря сделать полный ремонт.
Теперь же, после пятидневного пребывания в санатории (срок вполне достаточный, чтобы озвереть от скуки, вызываемой размеренным однообразием курортной жизни), он понял, что нервы расшатались совсем не из-за машины. Если вспомнить, почему психовал, так все из-за нее, из-за Татьяны. Взять хотя бы эти регулярные субботние стирки. Уже в восемь будит, чтобы помог ей задвинуть в ванную стиральную машину. «А потом спи, пожалуйста, сколько хочешь». Черта с два потом заснешь! Поворочался двадцать минут, встал, а зубы дочистить негде — в ванной «Эврика», а в раковине на кухне жена овощи моет. Вот так с утра и испорчено настроение на целый день.
Дальше Александр Алексеевич хотел было подвергнуть Татьяну уничтожающей критике за то, что она, врач, да не просто врач — зав. терапевтическим отделением районной поликлиники, значит, должна соображать что-то, а она вечно кутает Игоря, и он из-за этого простужается, и она кутает его еще больше. Своим же пациентам, небось, твердит: почаще проветривайте помещение, обливайтесь холодной водой…
Тут пришлось прервать анализ профессиональной компетенции жены, потому что сзади кто-то сел в кресло и приятный женский голос произнес:
— О! В нашей богадельне, оказывается, есть любители поэзии!
Александр Алексеевич сразу узнал этот голос. К нему подсела та самая отдыхающая, на которую он обратил внимание еще в день своего приезда. Есть особый тип женщин — они не красавицы, нет, бывают даже и не очень симпатичные, а только умеют себя подать, преподнести каким-то хитрым образом, так что любой мужчина, встретив такую, невольно замедляет шаг да еще и оборачивается, чтобы получше разглядеть, чем же это его зацепили.
Вот и Александр Алексеевич скосил глаза и притормозил, когда, ведомый диетсестрой к месту; за которым предстояло ему в течение двадцати четырех дней принимать пятнадцатую диету, проходил мимо блондинки, оживленно о чем-то беседовавшей с двумя седовласыми бодрячками в элегантных спортивных костюмах. Их столы оказались соседними, но судьба в лице диетсестры распорядилась посадить его спиной к блондинке, так что он видел ее лишь, когда шел на свое место. На третий, кажется, день Александр Алексеевич поймал себя, на том, что специально тянет время, чтобы прийти в столовую тогда, когда уже там будет блондинка. Накануне он заявился ужинать в числе первых, она гораздо позже, и ему почему-то стало досадно, что он лишил себя возможности смотреть на нее все те двадцать шагов, что составляли путь от входа до ее стола.