Индианка подошла к мужу, помогла ему освободиться от ружья и патронташа, взяла мертвых птиц.
— Здравствуй, — сказал Валерка, — как добралась? Мы тебя ждали.
Только не плакать, попросила сама себя Наташа и ответила:
— В Москве все хорошо.
— Москва, Москва… — Валерка присел на лавку у двери и стал снимать сапоги. — Это где-то в Европе. Где-то не доезжая Уральских гор…
Вот и исполнилось, думала Наташа, внутренне плача, все исполнилось, как должно было быть, как говорила Солвейг, и я пришла домой. А что до того, что меня встретили так просто, так ведь мы и не расставались… Кажется, после всего перенесенного, Наташа была не совсем в себе.
— Да, ты приехала вовремя, — говорил между тем Валерка. — Еще несколько дней — и ты могла бы нас здесь не застать. Мы были бы уже там, за Рио-Браво-дель-Норто… Кстати, вы тут без меня познакомились?
Нет, он очень изменился, не внешне, нет, думала Наташа, его слушая, он стал другой, но все равно — тот же…
— Натья-ша, — представилась индианка и протянула Наташе руку в серебряных украшениях.
Пошел уже третий день, как Наташа жила в Валеркином доме И в первую же ночь индианка уступила ей свое место в постели, и, как ни устала Наташа, это была ночь радости.
Наташа решила ничему не удивляться. В конце концов, она приложила столько сил, чтобы оказаться в этой самой Мексике вниз головой, на другой стороне Земли, и было бы очень глупо и невежливо ждать, чтобы здесь все было, как на той.
В доме не пили текилы, не пили чая и кофе. И вскоре разъяснилось — почему. По вечерам после ужина все трое садились вокруг стола, Валерка надевал очки и при свете керосиновой лампы читал однотонным голосом:
«Ибо вот, если человек злого характера приносит зло, он делает это неохотно; а потому это вменяется ему так, как если бы он удержал свой дар; а потому у Бога он считается злым человеком… А потому злой человек не может творить добро, также как и не принесет он доброго дара»…
Это и ежику понятно, как говорит моя младшая, думала Наташа, и ей было хорошо, только отчего так витиевато.
«Ибо вот, горький источник не может приносить хорошей воды; так же, как и не может хороший источник давать горькой воды; а потому человек, будучи слугой дьявола, не может быть последователем Христа; но если он следует Христу, то не может быть слугой дьявола»…
Ясное дело — не может, думала Наташа, украдкой подглядывая за Наташей-второй, которую, как выяснилось, на деле звали Люсия, но Валерка посвятил ее в наташи, как он объяснил. Люсия слушала, держа спину очень прямо, и огонек лампы иногда прыгал в ее черных глазах. Наташу удивляло ее напряженное внимание, поскольку по-русски Люсия не понимала, и Наташа предположила, что та просто слушает музыку Валеркиного голоса, пока не поняла однажды, что Люсия умеет спать с широко открытыми глазами и держась при этом прямо, как лошадь.