— Не усекаю, скажем так.
Клим потер рукой подбородок.
— Завис я, сын, завис, как твой компьютер. Вот и все.
— Как это, батя? — снисходительно посмотрел тот. — Мой компьютер, между прочим, не зависает.
Клим закурил, посмотрел себе под ноги.
— Когда-то в юности я, видно, выбрал не ту дорогу. Попробуй-ка угадай в шестнадцать лет! Вроде, все, как у людей, живи-радуйся, а мне мелко, глубины нет. Каждый день одно и то же, да и того понять не могу.
— У кого иначе?
— Я про себя говорю. Знаешь, почему я в море ходил? Не поверишь. Чтобы по берегу скучать, стремиться домой. А как вернусь с рейса — на берегу ничего не понятно, ну, и скорей на корабль, в море, о возвращении мечтать.
— Но ты же старпом!
— Поднаторел, верно. А понимать — ничего не понимаю. Только душа горит, просто пылает.
Он замолчал, заметив, что босс тонким кавказским слухом ловит их разговор. До отправления оставалось десять минут. Это много, когда душа твоя уже простилась с прошлым и ты весь устремлен в неведомую жизнь. Шук хмурил брови. Он не осуждал, и по-юношески готов был восхищаться отцом, как всегда восхищался им. И красавец-корабль, которым он гордился перед друзьями, хотя, сказать по-честному, старпом — это еще не капитан, а у его друзей отцы были и капитанами. Вообще, у него были хорошие друзья. И все, как один, шли в морское дело. Кто в училище, кто в армию, на флот.
— Не жалко бросать корабль? — спросил он.
— Нет, — с неожиданной беззаботностью ответил Клим. — Наелся под завязку. Новая жизнь зовет. Не пойму, какая, а зовет. Уходить надо, пока все на мази, вертится, работает, когда и без тебя справляются. Ясно?
— Ясно. Пока уговаривают остаться, да?
— Вроде того. Но это не главное.
— А что главное? — насторожился юноша и затаил дыхание, ожидая того сильного слова, что сразу решит и его проблемы.
— Главное — это твое решение, — Клим посмотрел на большие вокзальные часы..
Они помолчали, направляясь к вагону.
— В Москве один будешь? — ревниво спросил сын.
— Один.
— Силен, отец!
— Не сердись, Шук. Как устроюсь, вызову тебя. Поступишь куда-нибудь учиться. Москва же!
— Спасибо, батя!
— Какой я батя! Бродяга вселенская, а не батя. Все, прощай.
Поезд уже набирал скорость. Вскочив на подножку, Клим прошел в купе.
Нельзя сказать, что Птичий рынок — место, малоизвестное москвичам. Многие любят проводить здесь выходные дни поближе к весне, поближе к лету, и охотно покупают там все, что душе угодно, потому что купить здесь можно предметы простые, необходимые для жизни на природе с удочкой, ружьецом, рюкзачком за спиной. Вот, любуйтесь, пока не поздно, пока не перенесли «Птичку» за кольцевую автодорогу.