Отринув мысли о высоком, я начал вычислять количество противников, с которыми мне предстоит сразиться. То, что от Рекса они не убегут, сомнения не вызывает…
По треску и шелесту листвы не определить – я вам не Большой Ух. И даже не средний.
Подойдем с другого бока.
Всего противников было не более двух десятков, ну, может, два с половиной, если кто-то скрывался среди деревьев.
Благородный идальго Ламанчский выбыл до того, как успел принести кому-нибудь вред, не считая самого себя и чисто морального ущерба от одного его вида.
Добрыня приложил… троих, нет, четверых. Кажется.
Один свалился сам. А последствия падения усугубили мукомолы.
Троих вывел из строя Рекс.
Итого получается: банда потеряла восемь участников. Если кого-то пропустил, пускай извиняют, я не специально.
Выходит, что мне осталось набраться терпения и подождать, пока олень обезвредит полтора десятка разбойников.
Всего-то?
А вот и первый.
То ли у бандита сдали нервы, то ли он выдохся, не в силах выдержать бешеный темп гонки, но, как бы там ни было, на меня с диким криком бросился здоровенный косматый мужик с гармонично беззубым оскалом и сломанным носом с вырванными ноздрями.
Времени выхватить меч не было, поэтому я недолго думая заорал что было мочи:
– Куси его! Фас!!!
Потревоженная моим криком белка испуганно всплеснула лапками, выронив довольно приличных размеров шишку мне на голову.
Инстинктивно пригнувшись – а ну как вторая окажется больше и тяжелее? – я почувствовал удар по голове, от которого чуть шея не хрустнула.
– У-у-у… – торжествующе взвыл Рекс.
– Я не хотел,- честно признался я; выдергивая из вражеской груди рога, венчающие мой шлем.
Олень перепрыгнул через поверженного разбойника и помчался дальше.
«Куда, куда бежите вы, бандюги?» – мелькнула мысль в одной из извилин.
«Наверное, в свое логово»,- предположила вторая извилина.
«Мамочка! – заголосила третья, сея панику.- Их ведь там может быть…»
Узнать, сколько их там могло быть, я не успел, а вот сколько их было в действительности… пришлось поневоле испытать на собственной шкуре.
«И тут на белом скакуне величаво въезжаю на поляну я. Мой меч сияет, бандиты в ужасе бегут…» – так это будет преподноситься потомкам.
На самом деле все выглядело несколько иначе.
Вместо белого жеребца – взмыленный олень, вся морда в чужой крови, глаза горят безумием, из ноздрей вырывается шумное сопение, на губах пена. Оленья шерсть собрала со всего леса иголки, листочки, паутину и грязь.
Я выгляжу не лучше. Весь, опять же, в крови, шлем съехал набок, сократив обзор. Руками я судорожно вцепился в загривок Рекса, иначе давно бы уж свалился.