А тут еще я посмотрелся в отполированную до зеркального блеска бронзовую тарелку, непонятно для каких целей оставленную на столе…
Что и говорить, женская душа – сплошная тайна. Да я при виде подобной рожи бежал бы не оглядываясь, а уж подумать о чем-то большем… Тут я, наверное, себе безбожно льщу, и прелестницы ни о чем таком и не думают.
А зрелище действительно не для слабонервных. Торчащие во все стороны волосы, неравномерно обгоревшие, успели позабыть, что такое расческа. Над правой бровью сизый разбухший рубец, глаз заплыл, щека опухла. И ко всему этому – безобразная щетина, которую при самом богатом воображении не примешь за легкую небритость.
– Больно? – сочувственно поинтересовалась Ливия,
коснувшись рукой синяка.
– Ау!!!
– Извини-извини. Дай я тебя поцелую.
Охотно подставляю щеку под мягкие губы.
Леля и Ламиира заговорщицки переглянулись.
– У вас, случайно, нет сковороды? – елейным голосом обратилась к Добрыне блондинка.
– У меня есть,- просунув в приоткрытую дверь голову, похвалился Санчо Панса.- А вам зачем?
– И правда,- поддержал я его.- Зачем?
– А я сейчас тебя с ее помощью так отделаю, чтоместа живого не останется.
– Она шутит,- не очень уверенно заявила Ливия.- Наверное…
– Зачем? – Я, как ни крути, тут самое заинтересованное лицо. И если принимать угрозы всерьез, то не только лицо.
– Не зачем, а для чего,- поправила меня длинноногая красавица.
– И для чего?
– А я тебя тоже потом расцелую. В качестве компенсации. Везде… – томно добавила она.
Санчо счел за лучшее ретироваться, Добрыня покраснел, видимо, уловив в ее словах какую-то фривольную двусмысленность. Я же заметил:
– А что мешает обойтись без жестокости?
– Я. И я,- резонно заметили две другие девушки.
– Может, позавтракаем? – дипломатично предложил Добрыня, спасая мою шкуру – ведь девушки могли сообразить и на троих.
– По дороге,- предложила Ливия.
Так оно даже сподручнее. Что-то мне не хочется посещать трактир после вчерашних посиделок. Наверное, боязно увидеть деяние своих рук. Да и вряд ли там будут мне рады.
Упаковав вещи, я кое-как залатал распоротую рубаху и вымылся в медном тазу.
Внизу уже ждали оседланные скакуны. Упаковав поклажу в седельные сумки, мы тронулись в путь.
Фрося дернулась было бежать за нами своим ходом, раз уж свободной лошади не отыскалось, но я пристроил ее позади Добрыни. Для его Гнедка дополнительные два пуда не вес.
Взяв по куску сыра и краснобокому яблоку, мы завели неспешный разговор ни о чем, приправляющий пресную пищу и вызывающий обильное выделение желудочного сока, коротая таким немудреным способом время.