Вдруг совсем с другой стороны из-за леса появляется "ил" и, не делая круга над аэродромом, прямо идет на посадку. Не успели колеса коснуться земли, как винт остановился. По хвостовому номеру мы сразу определили, что это самолет Кости Шуравина. Закончив пробег, "ил" замер на полосе. Мы со всех ног бросились к самолету. Подбегаем и видим: задняя часть фюзеляжа и все хвостовое оперение в масле. Значит, пробит масляный радиатор, масло вытекло и мотор заклинило, очевидно, уже близ аэродрома. Сам же Костя сидел в кабине и счастливо улыбался. Значит, все в порядке.
А вот еще три самолета появились над аэродромом. Надо срочно освобождать посадочную полосу. Ждать, пока приползет трактор, не стали. Народу у Костиного "ила" было много, и мы, дружно навалившись, покатили его в сторону. Костя, сидя в кабине, помогал нам с помощью тормозов разворачивать самолет в нужном направлении. Едва мы успели оттащить с посадочной Костин "ил", как сел другой и, не останавливаясь, порулил к землянке, где помещался медпункт. Как оказалось, стрелок был ранен осколком снаряда. За 50 минут полета он потерял много крови. Его тут же на санитарной машине отправили в санчасть, затем - в госпиталь, где с трудом спасли ему жизнь. Но воевать он больше не смог.
Как-то вечером, когда последний самолет вернулся с задания, мы лежали под плоскостью. Ребята в ожидании ужина "травили анекдоты", а затем мы с Володей Сухачевым на два голоса затянули "Солнце нызенько". А оно действительно уже висело на верхушках деревьев дальнего леса. Ребята начали подпевать нам такая мирная идиллия.
Вдруг кто-то из ребят, что лежали на спине, заложив под голову руки, лениво так говорит:
- Вон какие-то заблудились, в гости к нам пожаловали.
Смотрим, десять одномоторных самолетов на высоте около двух тысяч метров приближаются к нашему аэродрому.
Наше пение заглушил грохот аэродромных зениток. Вскакиваем и видим: от головного самолета отделяется что-то огромное и, пролетев вниз метров сто, разрывается. Сомнений нет: гитлеровцы бомбят наш аэродром! "Фоккера!" крикнул кто-то. Мы все кинулись по землянкам, что были неподалеку. Только успели заскочить, как начали рваться мелкие бомбы. Впечатление такое, будто сухой горох сыплют из мешка на противень. Несколько мощных взрывов потрясли землянку, песок струями посыпался с потолка.
Определив по звуку, что атака закончена, мы кинулись к выходу, чтобы посмотреть, что с нашими самолетами и аэродромом. Прежде всего мы установили, что самолеты целы и на аэродроме ни один из них не горит. Но на взлетно-посадочной полосе зияло несколько больших воронок от двухсотпятидесятикилограммовых бомб. Единственной жертвой налета десяти фашистских самолетов оказался сапожник БАО, который, выскочив из землянки, пустился куда-то бежать, и шальной осколок настиг его.