Выслушав доклад и дав «добро», замкомбат на мгновение задумался, потом пристально посмотрел на нас и добавил, что он с нашей группой пройдет на правый фланг роты. По дороге пояснил, что накануне вечером был ранен командир взвода и его обязанности исполняет сержант из прибывшего днями пополнения. Я понял, что он обеспокоен судьбой взвода.
Старший лейтенант шел впереди, мы за ним: я, Федя Ковальков, Саша Рыжков и двое новеньких — небольшого роста, подвижный и худенький Сергей Хухров и горбоносый, губастый, с цепким взглядом темных, как миндалины, глаз Худовердий. Правда, новенькими их не назовешь. К нам они оба пришли по спецнабору, проведенному лично начальником разведки дивизии майором Матвеевым, из полков, где зарекомендовали себя смелыми и отважными бойцами, выразившими согласие перейти в разведроту. Сергей был ефрейтором, а мы трое — рядовыми.
Вот мы и на правом фланге. После доклада сержанта старший лейтенант, обращаясь к подошедшим пехотинцам, указал на меня:
— Это командир разведгруппы. С этого момента он командир вашего взвода. А ты, сержант, помкомвзвода. Об остальном договоритесь сами. Ясно?
— Ясно! — бодро, но вразнобой ответили солдаты.
А вот мне, признаться, было не совсем «ясно!». Вначале от такого предложения я хотел категорически отказаться. К чему мне такая обуза? Мне предстояло принять под свое командование стрелковый взвод, солдат которого впервые вижу, а через несколько минут с ними идти в бой. Но я понимал, что об этом не хуже меня знает и этот офицер. Он доверял мне. По интонации голоса я почувствовал, что он не приказывал, а скорее просил меня. Значит, так надо. Он считал меня более подходящим. Многое делалось под девизом — «надо». А приказы надлежит выполнять.
— Есть принять взвод, товарищ старший лейтенант! — чуть помедлив, выдавил я. — Мы сделаем все, что в наших силах.
— Вот и хорошо. Успеха, друзья!
На прощание Севриков крепко и сердечно пожал мою руку, потонувшую в его крепких и жестких ладонях, а потом попрощался и с моими товарищами.
Первое, что бросилось в глаза после ухода офицера, — экипировка пехотинцев. Они натянули на себя весь скарб, все свои нехитрые пожитки, которые теперь рогато топорщились из-под объемистых маскхалатов.
Обращаюсь к солдатам, стоящим поблизости:
— К чему приготовились, товарищи?
— К наступлению, — последовал ответ.
— А куда наступать будем?
— Вон на ту высоту. — И один из них указал в темноту. — Вчера днем ее хорошо было видно.
— А потом?
— Потом... — последовала затянувшаяся пауза, — потом двигаться дальше...
Мне стало ясно. Толком своей задачи взвод не знает. Пока темно и до восьми часов остается еще восемнадцать минут, надо принимать решительные и неотложные меры. Времени в обрез, и мне одному с этим не справиться. Как я сумею в столь сжатый срок подготовить людей к бою и выполнить во что бы то ни стало поставленную задачу? Конечно, что-то могу сделать, но этого, бесспорно, мало. Остается только одно — готовить их к бою, а разведчики должны увлечь за собой взвод во время атаки, быть им примером. Объясняю им суть своего решения, и они расходятся.