Но я могу перехитрить Динбока и пробраться во дворец, чтобы встретиться с Йокандиром. Мне следовало с ним поговорить. Наконец, я не выдержал и сообщил Ахтенгу о своих планах.
— Вы намерены уехать?
— Да, я незаметно улизну из гостиницы, а вы останетесь, как ни в чем не бывало.
— Но что же я скажу этим людям, когда они спросят, где вы?
— Скажите, что я вернулся к Анатолию на попутном судне, что мне надоело ждать аудиенции короля.
— Но что вы намерены сделать?
— То же, что и собирался — я хочу увидеться с королем Гартулы.
— Ваше безрассудство граничит с глупостью, — покачал головой Ахтенг.
— И это говорит мне человек, закрывший грудью принцессу от дикого зверя! — рассмеялся я.
— Вас любят боги, — сказал Ахтенг, — поступайте, как знаете, но помните о том, что вы теперь защитник наследника, а не просто обычный рыцарь.
— Я никогда не забуду про свои обязательства в Номпагеде. Не сомневайтесь, что я улажу дела к общей пользе Анатолии и Гартулы. Мы заключим с этой страной союз, и ни один ларотумец меня не остановит!
— Желаю вам успеха. И, будьте осторожны!
Я знал, что могу легко обойти этих растяп, что следили за нами. Мне для этого даже плащ не понадобится. Я, легко изобразив пьяного, вышел из трактира в обнимку с двумя шлюшками.
— Ну и надрался! — раздалось мне вслед.
Я купил в Татроке коня и выехал на дорогу, ведущую к Намерии. Расстояние до столицы было небольшое, и в прежние годы путешествовать было безопасно. Но теперь что-то неладное творилось с людьми. У многих — животные инстинкты вырвались на волю. Убийства, грабежи, насилие — происходили повсеместно. Где-то посередине пути я нарвался на неприятности.
Три элла насильничали на дороге. Громкие женские крики были слышны издалека. Когда я подъехал к месту, где все происходило, было уже поздно вмешиваться во всех отношениях. Женщины были мертвы.
На звук подков моего коня обернулся один насильник — молодой, тупоголовый и наглый. Он смотрел и улыбался самой счастливой улыбкой. Меня от нее стало мутить: он был доволен тем, что сделал. Два других мерзавца пили вино прямо из бутылок и один выплеснул на тело одной жертвы. Он громко загоготал и заорал что-то нечленораздельное, хотя был не настолько пьян. То, что они сделали, для некоторых могло показаться обычным делом. Женщины, над которыми они надругались — всего лишь крестьянки.
Я не знал, как поступить — мне хотелось убить всех троих на месте. И клянусь, я пожалел потом, что не сделал этого.
Молодой гартулиец вдруг начал что-то радостно кричать мне, и я, наконец, разобрал, что он несет.