— Ну что, мерзкий щенок, наконец, я с тобой поквитаюсь! — прорычал этот тип.
(Назвать меня щенком теперь было с его стороны…неосмотрительно и глупо!)
— Я с радостью проучу тебя, грубиян! — засмеялся я. — Учить людей хорошим манерам в последнее время — стало моим постоянным занятием. Слишком много я встречаю тупых ослов вроде тебя! Скучно, но что поделать!
Сэтиоун выпучил глаза и завопил:
— Ааааа! — это был единственный звук, который подсказал Сэтиоуну его жалкий мозг. Пользоваться разумной речью он был не способен.
Драться с ним долго не пришлось. Я быстро вспорол ему живот. Убив наглеца, я в каком-то смысле был очень доволен — все-таки, долг чести оставался за мной со времен моей юности. Теперь мы в расчете.
Меньше часа нам хватило на штурм. Довольный барон, выкинув в окно пожитки Сэтиоуна, занял свое любимое место у камина в большом зале. Справедливость в данном случае восторжествовала.
После того, как я принял участие в захвате замка Хэф, я подумал о том, что мне следовало бы вернуться в Намерию.
Отметив нашу победу вместе с друзьями, исполненными энтузиазма от первой значительной победы, я их покинул. Следовало поспешить. Между городом Хэф и Намерией мне пришлось заночевать на постоялом дворе. Что бы там ни было, я чувствовал удовлетворение из-за того, что сделал. Теперь перевес сил в пользу Собак. Граф Тиженд тоже не сидел, сложа руки. Пока мы отвоевывали Хэв, он имел серьезное столкновение с людьми Сердока. Мне позже стало известно, что Сердоку досталось в эту ночь от людей Тиженда. Сам граф едва избежал гибели.
После всего, что произошло, я чувствовал усталость. И уснул спокойным сном младенца.
Я проснулся слишком рано. Солнце предательски прокралось сквозь дырявые ставни и тонким лучом светило мне в глаз. Потягиваясь и пытаясь встряхнуть остатки сна, я открыл окно и залюбовался милой картиной сельской идиллии. Хозяйская дочка в подоткнутых юбках перебирала соблазнительными ножками по зеленой траве.
Иногда я вспоминал свою прежнюю жизнь. Когда, забыв о титулах, почете, достатке, привилегиях я оказался на большой дороге. На взгляд большинства ее можно назвать кошмарной. И все-таки, что-то хорошее в ней было.
Я мог предаваться вещам доступным простым смертным — свободе, свежему воздуху, милым девушкам. Частенько останавливались мы с Задирой на берегу реки в жаркое время суток, чтобы скинуть одежду и охладить разгоряченные тела в прохладных водах, сверкающих под солнцем, искупать наших лошадей и напугать голым видом стыдливых крестьянок, подглядывающих сквозь кусты.