– Что это ты, Паша, пьешь? Голова болит, да? Бедный мой, бедный. – И смеется, обнимает, прижимается теплым, сонным еще телом, и смеется, смеется, нечаянно задевает его ладонь, таблетки падают, а она смеется, смеется.
Вот, кажется, скрипнула половица в коридоре. Оля? Нет, показалось. Она никогда не просыпается в такую рань.
Павел сунул таблетки в рот, выкрутил до отказа холодный кран, подставил разгоряченное лицо прямо под ледяную струю, долго стоял так, надеясь снять закипающее заново раздражение, не снял, вытерся кухонным полотенцем, посмотрел на себя в зеркальную дверцу шкафчика – жуткий вид: багровые пятна, мокрые, растрепанные волосы, несвежая рубашка (он так и не переоделся, когда вчера пришел домой), воспаленные безумные глаза. Ну как в таком виде ехать на работу?
В любом случае ехать надо. Ехать и добросовестно исполнять свои обязанности, ведь другой работы у него никогда не будет: деньги он вернет, магазин не откроет. Он зашел в ванную, наскоро просушил волосы феном, смазал лицо кремом – кожу сильно защипало, пятна проступили еще ярче. Ну и ладно, не важно. Жаль, что не успел выпить кофе – кофе, может быть, притупил бы головную боль. Впрочем, и это не важно. А важно… Да, ключи от машины. Куда он их подевал? Вот же они, висят на гвоздике над телефонным столиком, ключи на брелке, с изображением… Он не поедет на этом проклятом «форде»! Ни за что, ни за что! Ни сейчас на работу, никогда никуда! Ошибка была – принимать этот «форд». Ошибка. Но ошибку можно исправить.
Павел схватил ключи, быстро прошел на кухню и выбросил их в мусорное ведро. Мальчишеский, хулиганский поступок, и по большому счету совершенно бессмысленный, но он сразу почувствовал облегчение, словно избавился от страшной обузы.
– Вот так с ними и надо! – сказал он вслух и довольно рассмеялся. Затем вернулся в прихожую, достал из тайника пистолет (правый зимний ботинок во втором ряду за сапогами Ольги) и почувствовал себя совсем хорошо. Встал перед зеркалом, вытянул руку, прищурил один глаз, целясь в свое отражение, произнес раздельно и твердо, немного гордясь собой: – Мне не нужны эти деньги. Понятно? Я не продаюсь по сходной цене.
Да, именно так он и скажет и, если понадобится, прицелится. И выстрелить не побоится. Он, Павел Назаренко, никогда и ничего не боялся.
Подмигнув своему отражению, он затолкнул пистолет в сумку, обулся и тихо вышел из квартиры.
До начала рабочего дня оставалось двадцать минут. Павел сунул руку в пустой карман – раньше там всегда лежали ключи от машины. На общественном транспорте не успеть, что же делать? Он с тоской посмотрел в сторону стоянки, где ночевал его «форд», и подумал, что поторопился отказаться от прав на него, вполне можно было подождать до вечера. Как же теперь быть? Вернуться, достать из ведра ключи? А если Ольга проснется, увидит, как он копается в мусоре, спросит, что это он делает, не сошел ли с ума? Нет, домой возвращаться нельзя. Вызвать такси?