– Да? – Я с удивлением на него посмотрела: вот еще новости, не знала, что он за мной шпионит!
– Меня это очень беспокоит. Понимаешь? Я и сам теперь плохо сплю, все слушаю, как ты там?
– Да все нормально, Лев Борисович, не беспокойтесь. – Я ему улыбнулась. – Честное слово, все хорошо.
– А сегодня с самого утра сама не своя…
– Разве? По-моему, утром все было нормально: мы так весело завтракали, потом вы поехали на рынок, а я стала писать статью…
– Весело завтракали? Что-то я не заметил особого веселья ни с чьей стороны. Ты была какая-то подавленная, ну и мы с Василием Максимовичем, глядя на тебя, скисли. Он тоже беспокоится.
– И напрасно.
– А теперь пришла всклокоченная, платье порвано, коленка разбита. Где ты была, Кирюша?
– Гуляла. Каблук подвернулся, упала. Да что вы, в самом деле, Лев Борисович?
– Ничего. – Он отпустил мое плечо, посмотрел на меня, как смотрит Феликс, когда я ухожу из дому, – трагически печально и с полной безнадежностью. – Я очень хочу тебе помочь, Кира. Если бы ты рассказала, в чем дело… а то все молчишь, скрываешь… Или думаешь, это невозможно, тебе помочь?
– Ну почему же, возможно. – Я натужно рассмеялась. – Вы можете накормить меня обедом и тем спасти от истощения, я ужасно проголодалась. Успокойтесь, Лев Борисович, ни в чем другом помогать мне не нужно.
– Накормить обедом? – Годунов смутился. – Ну да, совсем забыл. Прости, Кирочка, я не успел приготовить. Пришел домой, тебя нет, мне почему-то сделалось так тревожно. А когда Руслан Столяров позвонил, я совсем забеспокоился.
– Руслан звонил? Когда?
– Минут пятнадцать назад. Чего ты так вскинулась?
– Боже мой! И что он вам сказал?
– Ничего особенного, но я испугался за тебя, сам не знаю почему. Руслан тоже какой-то дерганый, звонил в «Происшествия», ему сказали, что ты отпросилась с работы, очень расстроился, узнав, что и дома тебя нет, просил сразу же с ним связаться, как только вернешься… Он и на мобильник звонил…
На мобильник, черт! Мобильник я бросила в пакет, в тот самый, который непонятно где потеряла.
Я бросилась к телефону, не слушая больше Годунова. Столяров сразу же снял трубку: видимо, ждал моего звонка.
– Кира? – Голос у него был убитый. – Мне пришлось их вызвать, я не мог по-другому.
– Кого вызвать, о чем ты? – Я прекрасно понимала о чем, но сделала вид, что не понимаю. Мне стало нехорошо: все подтверждалось.
– Милицию, они сейчас приедут. Я не хотел, думал сначала с тобой поговорить, но тебя не было, а время шло.
– Милицию вызвал? Зачем? – Я продолжала играть дурочку. – Что случилось?
Зачем я его мучила? Зачем добивалась признания, ужасного признания? Ему и так невыносимо тяжело. По телефону сказать о таком невозможно.